Сёгун
Шрифт:
– У меня нет доказательств, Солди. Что-то непонятно. Не могу я поверить, что Оноши пошел на это.
– Но если это так, Ваше Святейшество?
– Именно сейчас это невозможно, даже если он и намерен так поступить. Они слишком нужны друг другу.
– Ну да, пока не потребуется делить наследство Торанаги…
– Вы не должны напоминать мне о том, как они не любят друг друга, или о том, как далеко они могут зайти, – Бог простит их обоих. – Он пошел дальше.
Солди подскочил к нему.
– Можно послать эту информацию отцу Алвито?
– Нет. Пока нет. Сначала я должен решить, что делать.
Солди открыл для отца-инспектора дверь.
– Еще известие: Совет официально отказался выдать нам тело госпожи Марии. Она будет погребена завтра, со всеми почестями, мы не приглашены.
– Этого следовало ожидать. Но это прекрасно, что они хотят почтить ее память таким образом. Пошлите одного из наших людей принести часть ее праха – это они разрешат. Прах ее будет захоронен в освященной земле в Нагасаки, – Он автоматически поправил икону и сел за стол. – Я произнесу прощальную проповедь – настоящий реквием, со всеми почестями и церемониями, какие мы только сумеем совершить, – когда ее останки будут официально преданы земле. Она будет похоронена на территории собора как самая почитаемая дочь церкви. Распорядитесь об украшениях, наймите лучших художников, каллиграфов – все должно быть самое лучшее.
– Да, Ваше Святейшество.
– Ее мужество и преданность нашим святыням окажут огромное влияние на паству. Очень важно почтить ее, Солди.
– А внучка Кийямы, господин? Власти отдадут нам ее тело, он настаивал.
– Надо сразу отправить ее останки в Нагасаки. Я посоветуюсь с Кийямой о том, как он хочет устроить ее похороны.
– Вы проведете службу. Ваше Святейшество?
– Да, если меня выпустят отсюда.
– Господин Кийяма будет очень рад такой чести.
– Да, но мы должны проследить, чтобы служба по ней не отвлекла от похорон госпожи Марии. Мария очень, очень важна в политическом отношении.
– Конечно, Ваше Святейшество. Я это хорошо понимаю. Дель Аква внимательно посмотрел на своего секретаря.
– Почему вы не доверяете Оноши?
– Простите, Ваше Святейшество, – может быть, потому, что он прокаженный и пугает меня. Простите…
– Всем должно быть стыдно перед ним, Солди, он не виноват в своей болезни. У нас нет доказательств заговора.
– Все остальное, о чем нам сообщала эта дама, оказалось правдой. Почему бы и здесь…
– У нас нет доказательств, только предположения.
– Да, предположения.
Дель Аква передвинул стеклянный графин, любуясь игрой преломленных лучей.
– Когда я молился – я чувствовал запах цветущих апельсиновых деревьев, свежего хлеба… Так захотелось домой… Солди вздохнул:
– Я мечтаю об аббаччио, Ваше Святейшество, и пиццайоле, о бутылке «Лакрима-Кристи» и… Боже, прости меня, голодного из голодных! Скоро мы сможем вернуться домой, Ваше Святейшество. На следующий год. К тому времени здесь все успокоится.
– К следующему году ничего здесь не успокоится. На нас обрушится война… Она много-много навредит нам: и церкви, и нашей вере…
– Нет, Ваше Святейшество, Кюсю будет христианским, кто бы ни выиграл. – Солди своей уверенностью желал подбодрить отца-инспектора. На этом островке еще наступят хорошие времена для
– Да… К сожалению, то, что происходит в Осаке и в Эдо, имеет значение и для Кюсю. Что делать, что делать? – Дель Аква старался прогнать грустные мысли. – Что с англичанином, где он теперь?
– Все еще под охраной в главной башне замка.
– Оставьте меня пока одного, мне надо подумать. Решить, что делать. Окончательно. Церковь в большой опасности. – Дель Аква выглянул из окна во двор: к входу приближался монах Перес. Солди подошел к дверям перехватить монаха. – Нет, я поговорю с ним сейчас.
– Ах, Ваше Святейшество, доброе утро, – начал монах, машинально оправляя рясу, – Вы хотели меня видеть?
– Да, Солди, сходите, пожалуйста, за письмом.
– Я слышал, ваша часовня разрушена, – заметил монах.
– Повреждена. Садитесь, пожалуйста. – Дель Аква сел у стола, на свой стул с высокой спинкой, монах расположился напротив. – Никто не пострадал, слава Богу. Через несколько дней она будет как новая. А что с вашей миссией?
– Не тронута. – Монах не скрывал своего торжества. – Вокруг нас после землетрясения столько пожаров и человеческих жертв… Но мы невредимы… Бог не оставляет нас. – Тут он таинственно добавил: – Я слышал, прошлой ночью в замке язычники перебили друг друга.
– Да, это так. В схватке была убита одна из наших знатных прихожанок, госпожа Мария.
– Ах да, мне тоже поступило сообщение. «Пожалуйста, убейте его, Ёсинака», – сказала госпожа Мария. Так началась эта кровавая баня. Я слышал, она даже сама пыталась убить нескольких человек, перед тем как совершила самоубийство.
Дель Аква вспыхнул:
– Вы ничего не понимаете в японцах после стольких лет жизни здесь! Вы даже едва говорите на их языке!
– Я понимаю, что такое ересь, глупость, убийство и вмешательство в политические дела. А на этом языческом наречье я говорю, и неплохо. И многое понимаю в этих язычниках.
– Но не в хороших манерах!
– Слово Божье этого не требует. Это Слово… Я даже понимаю в адюльтере. Что вы думаете об адюльтере и проститутках, Ваше Святейшество?
Открылась дверь, Солди предложил дель Акве письмо от папы и вышел. Отец-инспектор передал письмо монаху, торжествовавшему победу.
– Это от Его Святейшества. Прибыло вчера со специальным посланцем из Макао.
Монах стал читать папский ордер. Всем священникам всех религиозных орденов предписывалось, с формального разрешения короля Испании, посещать Японию только через Лиссабон, Гоа и Макао. Под страхом немедленной смертной казни запрещалось всем отправляться в Японию из Манилы. Последним пунктом всем священникам кроме иезуитов официально предлагалось сразу же выехать из Японии в Манилу, откуда они могли, если так желало их начальство, вернуться в Японию, но только через Лиссабон, Гоа и Макао. Монах Перес изучил печать, подпись, дату, перечитал ордер еще раз, очень внимательно… Потом язвительно усмехнулся почти бросил на стол.