Сёгун
Шрифт:
– Спасибо, Первая мама. – Яэмон просиял и поклонился в ответ. – О, если бы ты послушала этого варвара! Он нарисовал нам карту мира и рассказал смешные истории про людей, которые не моются! Никогда в жизни! И они живут в снежных домах и носят шкуры, как дьявольские ками.
Старая госпожа фыркнула.
– Чем меньше они приходят сюда, тем лучше, я думаю, сын мой. Я никогда не понимала их, и они всегда отвратительно пахли. Я никогда не понимала, как господин Тайко, твой отец, мог их терпеть. Но он был мужчиной, и ты мужчина, и ты более терпеливый, чем низменные женщины. У тебя хороший учитель,
– Терпение важно для мужчины, необходимо для вождя, – сказал Торанага. – И жажда знаний также хорошее качество, да, Яэмон-сама? А знания приходят и из незнакомых мест.
– Да, дядя. О, да, – сказал Яэмон. – Он прав, не так ли, Первая мама?
– Да, да, я согласна. Но я рада, что я женщина и не должна беспокоиться о таких вещах, не правда ли? – Ёдоко обняла мальчика, который перебрался к ней поближе, – Да, мой сын. Почему я здесь? Я пришла за Квампаку. Потому что поздно, Квампаку пора есть и делать письменные задания.
– Я не люблю письменные задания, и я хотел поплавать!
Торанага сказал с напускной важностью:
– Когда я был в твоем в возрасте, я тоже ненавидел письменные работы. Но потом, когда мне было уже двадцать лет, я должен был бросить воевать и вернулся в школу. Я ненавидел это еще больше.
– Вернулся в школу, дядя? После того как ушел из нее? О, как ужасно!
– Вождь должен уметь хорошо писать, Яэмон-сама. Не только понятно, но и красиво, а Квампаку – лучше кого бы то ни было. Как еще можно писать Его Императорскому Высочеству или великим дайме? Вождь должен уметь делать много трудных вещей!
– Да, дядя. Очень трудно быть Квампаку, – Яэмон важно нахмурился. – Я думаю, я сделаю уроки сейчас, а не тогда, когда мне будет двадцать, потому что тогда у меня будут более важные государственные дела.
Они все были очень горды им.
– Ты очень умный, сын мой, – сказала Ёдоко.
– Да, Первая мама. Я мудр, как мой отец, как говорит моя мать. Когда она вернется домой?
Ёдоко подняла глаза на Торанагу.
– Скоро.
– Надеюсь, что очень скоро, – сказал Торанага. Он знал, что Ёдоко прислал за мальчиком Ишидо. Торанага привел мальчика и его охрану прямо в сад, чтобы еще больше разозлить своего врага. А также чтобы показать мальчику иностранного кормчего и тем самым лишить Ишидо этого удовольствия.
– Очень тяжело быть ответственной за моего сына, – сказала Ёдоко. – Было бы очень хорошо, если бы госпожа Ошиба была здесь, в Осаке, снова дома, тогда бы я могла вернуться в храм, правда? Как она и как госпожа Дзендзико?
– Они обе в добром здравии, – сказал ей Торанага, ликуя в душе. Девять лет назад Тайко, в неожиданном приступе дружеских чувств, предложил ему жениться на госпоже Дзендзико, младшей сестре госпожи Ошибы, его любимой супруги.
– Тогда наши дома навеки объединятся, правда? – сказал Тайко.
– Да, господин. Я повинуюсь, хотя я и не заслужил такой чести, – ответил Торанага с почтением. Он хотел породниться с Тайко, но он знал, что хотя Едою, жена Тайко, может это и одобрить, его супруга, Ошиба, ненавидит его и использует все свое огромное влияние на Тайко, чтобы воспрепятствовать
– Моя невестка еще не разродилась, ожидалось, что роды начнутся вчера, но я думаю, что, как только опасность пройдет, госпожа Ошиба немедленно вернется.
– После трех девочек Дзендзико пора бы подарить вам внука, не так ли? Я буду молиться о его рождении.
– Благодарю вас, – сказал Торанага; она, как всегда, нравилась ему, он знал, о чем она думает, хотя он не представлял ничего, кроме опасности, ее дому.
– Я слышала, ваша госпожа Сазуко беременна?
– Да. Я очень счастлив, – Торанага почувствовал, как у него стало радостно на душе при мыслях о своей последней наложнице, ее молодости, силе и теплоте. «Я надеюсь, у нас будет сын, – сказал он себе. – Да, это было бы очень хорошо. Семнадцать лет – хороший возраст для того, чтобы родить первого ребенка, тем более если имеешь такое здоровье, как у нее. Да, я очень счастлив».
– Будда благословляет вас. – Ёдоко почувствовала укол зависти. Казалось нечестным, что Торанага имеет пять взрослых сыновей и четыре дочери и уже пять внуков, да еще ребенок Сазуко, который скоро появится на свет, да и при нескольких наложницах в доме он может иметь еще много сыновей, ему еще предстоит прожить много полноценных лет. А все ее надежды были сконцентрированы на этом единственном семилетнем ребенке, ее ребенке наравне с Ошибой. «Да, он также и мой сын, – подумала она, – Как я ненавидела Ошибу вначале…» Она увидела, что все смотрят на нее, и вздрогнула:
– Да?
Яэмон нахмурился:
– Я спросил, можем ли мы пойти делать уроки, Первая мама? Я два раза тебя спросил.
– Извини, сын мой, я отвлеклась. Вот что случается, когда стареешь. Да, тогда пошли. – Кири помогла ей встать, Яэмон побежал впереди. Серые уже встали, один из них поймал его и заботливо посадил себе на плечи. Четверо самураев, которые сопровождали Ёдоко, ждали отдельно.
– Пройдитесь со мной немного, господин Торанага, пожалуйста. Мне нужно опереться на чью-нибудь сильную руку.
Торанага с удивительной живостью вскочил на ноги. Она взяла его за руку, но не оперлась на нее. «Да, мне нужна сильная рука, Яэмону тоже. Да и стране».
– Я всегда готов служить вам, – сказал Торанага.
Когда они удалились от остальных, она спокойно сказала:
– Становитесь единовластным регентом. Возьмите власть и правьте сами. До тех пор, пока Яэмон не вырастет.
– Завещание Тайко запрещает это, даже если бы я этого и хотел, чего на самом деле нет. Ограничения, которые он наложил в завещании, исключают захват власти одним регентом. Я не стремлюсь к единовластию. Я никогда не стану единственным регентом.