Секира и меч
Шрифт:
— Я раздавлю вас, как пауков! Никто не уйдет отсюда!..
Как видно, и ему самому не было суждено уйти из разваливающегося храма. Что-то тяжелое ударило Глеба сзади, он сделал пару шагов вперед, обернулся и увидел, что толстая кипарисовая балка, отойдя от стены, падает на него. Боли Глеб не чувствовал. Просто погас вдруг дневной свет, прекратился ужасающий грохот, и, наверное, погасла жизнь, и Глеб провалился в небытие…
А здание все рушилось. Вслед за куполом обваливались стены… Как
Желтое облако пыли поднялось над Иерусалимом.
Глава 19
Он открыл глаза и увидел глину.
Нет, это была не глина, а глинобитная стена. Она почему-то мерцала.
Наконец Глеб понял, что это не стена, а потолок, и на нем играют живые блики огня. Глеб догадался, что лежит на спине и смотрит в потолок. Где он был перед этим, он не помнил; где находился сейчас, не имел ни малейшего представления. Глеб никогда не бывал в саманных жилищах. Он слышал, что в таких жилищах живут половцы… Да, он встречал половцев в степи. Одного из них звали Батыр. Тот половец был известен среди своих… Стоило только сказать в аиле «Батыр Баш!», и тебя примут как дорогого гостя. Хоть ты и будешь враг…
Глеб увидел вытянутую тень, возникшую на потолке, и медленно повернул голову. У очага что-то делала молодая женщина, кажется, готовила пищу. Глеб подумал, что женщина эта красива. Он присмотрелся… Очень красива. А он видел много красивых женщин. У нее была седая прядь в черных вьющихся волосах и нежная оливкового цвета кожа. Большие карие глаза.
Глеб видел ее впервые. Он пошевелился. Женщина вздрогнула и обернулась. Заметив, что он открыл глаза, она подошла к нему и молча над ним склонилась.
Глеб почувствовал: от нее будто пахнуло свежестью.
Красивые умные глаза смотрели на него. В этих глазах Глеб увидел боль. Женщина не была похожа на половчанку или на гречанку; скорее, она была иудейка. Это удивило Глеба: откуда в половецком аиле взялась красивая иудейка?
— Кто ты? — спросил Глеб.
Женщина покачала головой и не ответила.
Глеб повторил вопрос на языке иудеев.
Удивление мелькнуло в глазах женщины. Она тихо ответила:
— Рахиль.
У нее был приятный голос.
— Где я? — Глеб обвел взглядом низкие своды жилища.
— В горах. В доме моих родителей. В доме, где я родилась.
— В горах? — удивлению Глеба не было предела. — Что за горы? И как я сюда попал? И почему я не могу подняться? Чем придавили меня? Я связан?
Женщина посмотрела на него грустно:
— Разве ты ничего не помнишь?
— Нет. О чем
— О твоем подвиге.
Глеб закрыл глаза и пытался вспомнить. Потом сказал:
— Я совершил немало подвигов… Но почему меня связали? Развяжи меня…
— Я не могу этого сделать, — печально сказала Рахиль.
— Почему?
— Потому что ты не связан. Твои руки свободны.
Глеб хотел поднять руку, но не смог даже шевельнуть пальцами. Это была не его рука; это была чужая мертвая рука, а может, рука деревянная.
Он прошептал:
— Я не чувствую ее.
— Ты ранен.
— Я не чувствую раны. Боли нет.
— Ты ранен в спину. Наверное, поврежден позвонок.
Глеб попробовал сесть, но не смог даже двинуться. В глазах его, не знавших страха, появился страх:
— Я так и буду лежать всегда?
Рахиль пожала худенькими плечами:
— Старик сказал: надо подождать. Он сказал: рана опасная и все будет известно, лишь когда сойдет отек. Старик знает, ему можно верить.
— Какой старик?
— Сосед. Его зовут Захария. Он скоро придет. Он всегда приходит в это время.
Глеб отвел глаза:
— Ты хочешь сказать, я лежу здесь много дней?
— Семь дней.
Глеб надолго замолчал. Он смотрел в потолок, на котором так весело играли блики огня, и думал о своей беде. Сколько можно вот так пролежать без движений?
Он перевел взгляд на женщину. В ее красивых глазах стояли слезы.
Глеб спросил:
— Почему ты плачешь?
Она ответила не сразу. Она всхлипнула и вытерла глаза рукавом:
— Я потеряла ребенка.
— Ребенка… — повторил Глеб, ему вдруг показалось лицо женщины знакомым; определенно, он где-то уже видел ее. — У тебя, Рахиль, есть муж?
Глаза женщины наполнились тоской:
— Мужа у меня теперь тоже нет. Он погиб недавно. Мы жили в Иерусалиме.
— В Иерусалиме… — и Глеб все вспомнил.
Он вспомнил кривую улочку в Верхнем городе, величественный храм, краснорожего рыцаря, волочившего за волосы… ее… Рахиль. Вспомнил ребенка… Вспомнил свой гнев и рушащийся храм…
— Как я оказался здесь? Кто меня спас?
— Тебя, рыцарь, спасло то, что ты стоял во входе.
— Но кто вытащил меня из-под камней?
— Я, — тихо сказала Рахиль.
Глеб посмотрел на нее с сомнением:
— Никогда не поверю, что в тебе столько сил. Я ведь тяжелый…
Рахиль пожала плечами:
— Если надо… — не докончив, она заговорила о другом: — А потом я вывела из дома повозку и везла в ней тебя и своего сына, — по ее щекам опять потекли слезы. — Мне помогал наш ослик… Вот и привезла я вас сюда. Сына похоронила. А тебя показала Захарии. Старик ужаснулся: ты был весь в крови…