Секира и меч
Шрифт:
— Нет хозяина…
И был этот голос какой-то необычный — глухой, словно из-под земли, и бесцветный, равнодушный.
— Тогда ты, хозяйка, открой, — склонился Глеб к двери.
— Нет хозяйки…
От этого странного голоса как-то не по себе стало Глебу. Не очень-то он кого-нибудь в жизни и боялся, но слышать сейчас этот голос было жутковато.
— А кто ты? — спросил Глеб.
— Я — смерть…
Глеб так и отшатнулся от двери. И крепче сжал секиру.
Поборов сомнения, сказал:
— Тогда ты, смерть,
Некоторое время было тихо, потом стукнула щеколда, и дверь слегка приоткрылась.
Глеб ослабевшей рукой сам распахнул ее и увидел высокую женщину на пороге. Она была в серой до земли рубахе; волосы ее были распущены.
Они посмотрели друг на друга.
Эту женщину, пожалуй, можно было бы назвать красивой. Крепкие полные бедра вырисовывались под рубахой. В плечах угадывалась сила. Грудь ее была невелика. Это была скорее девичья грудь, чем грудь рожавшей и вскормившей детей женщины. Но перед Глебом стояла именно женщина — много старше его. Глаза ее понравились ему — серые, несколько запавшие, усталые глаза. И была в этих глазах доброта… Женщина обманула Глеба, назвавшись смертью. Он подумал, что такая женщина никому не сможет причинить зла.
Она стояла на пороге и не приглашала Глеба. В глазах ее — небольших, но выразительных — застыл вопрос.
Глеб сказал:
— Может статься, что я тебе пригожусь…
Женщина покачала головой:
— От тебя, человек, пахнет кровью.
— Я ранен, — Глеб повел плечом.
Женщина кивнула на секиру:
— У тебя оружие в крови.
— Я дрался… — согласился Глеб.
Женщина раздумывала, потом спросила:
— Ты победил?
Он кивнул:
— Меня зовут Глеб. Я сын Аскольда.
Глаза женщины, до этих пор строгие, смягчились. Она отступила в сторону, как бы приглашая наконец войти:
— Я слышала о тебе.
Глеб вошел. Хотел осмотреться, но внутри этой хижины было совершенно темно. Он стоял, пригнувшись, упершись затылком в низкий потолок, и не знал, куда ступить. Он догадался, что освещалась хижина только через открытую дверь.
Глеб спросил женщину:
— Хочешь, я прорублю тебе окно?
Она притворила дверь:
— Я подумаю, — женщина взяла его в темноте за руку.
Он сделал за ней несколько шагов, низко пригибаясь, боясь задеть за потолок головой.
Женщина сказала:
— У меня тесновато для таких великанов, как ты. Но с этим тебе придется смириться.
Глеб кивнул, забыв, что она в темноте его не видит.
А она продолжала:
— К тому же у меня только одно ложе.
— Да, — выдохнул Глеб, и сердце его здесь забилось чаще, ибо голову посетила мысль, что женщина эта ему нравится и он был бы не прочь возлечь с ней на одно ложе.
Женщина сказала спокойно:
— Но я уже выспалась. Я вообще рано встаю… А вот тебе не помешало бы прилечь.
— Прилечь? — переспросил Глеб. — Куда? Я ничего
— Достаточно того, что вижу я, — ответила женщина, и Глеб здесь почувствовал, что она легонько нажимает ему на плечо, а руку его тянет книзу.
На ощупь Глеб определил, что ложе застлано косматой шкурой. Конечно, это была шкура медведя. Глеб слышал кисловатый запах, исходящий от этой шкуры.
Женщина велела:
— Ложись на живот. Я осмотрю твою рану.
Глеб, ложась, выразил удивление:
— Как можно что-либо видеть в такой темноте.
— Я привыкла. У меня глаза, как у рыси.
— Нет, — покачал головой Глеб. — У тебя красивые глаза…
Женщина не ответила.
Глеб почувствовал легкие прикосновения ее рук. Она заставила его снять рубашку и влажной тряпицей очистила края раны, оттерла со спины и боков запекшуюся кровь. Потом она смазала чем-то жирным и душистым, пахнущим цветами, края раны. И что-то заложила в саму рану. Оттого боль сразу притупилась. Женщина делала все спокойно и уверенно. Со знанием дела. И даже как будто с нежностью. Глебу доставляли удовольствие ее прикосновения.
Он спросил:
— Как тебя зовут?
— Анна.
— А языческое имя?
— Другого у меня нет.
— И не было? — удивился Глеб.
— Я не помню.
— Как не помнишь?
Она вздохнула:
— Я была совсем маленькой, когда меня подобрал тот человек.
— Какой человек?
— Он стал потом моим мужем.
Глеб задумался:
— У тебя есть муж?
Она ласково провела ему по спине:
— Не тревожься, у меня уже нет мужа. Года три как он пошел на охоту и не вернулся. Может, в болоте утонул, может, подстерег его медведь или проткнул клыками вепрь… Он был отчаянный, смелый человек. Такие часто находят преждевременную смерть…
Глеб согласился:
— Да, вепрь — опасный зверь. Я знал нескольких людей, коим вепрь пропорол живот. Это страшная медленная смерть.
Снаружи быстро светало. Глеб уже видел в темноте квадрат прикрытой двери. Видел и силуэт Анны, склонившейся над его спиной. У Анны была красивая длинная шея. И были красивые же, гибкие как змеи, руки. Глеб некоторое время любовался ее руками.
Потом спросил:
— Ты недавно сказала, Анна, что слышала обо мне?
— Да. В лесу не так много людей. Все на виду.
— От кого ты слышала?
Анна молчала.
Глеб покосился на нее:
— Почему ты молчишь?
— Я не хочу говорить.
— Вот как! — удивился Глеб.
Поразмыслив немного, Анна все же сказала:
— Люди, от которых я о тебе слышала, говорят неправду. Я вижу это. У меня глаза острые, как у рыси…
— Нет, у тебя красивые глаза, — опять не согласился Глеб.
— Эти люди говорят о тебе много худого. Будто ты угоняешь лошадей и воруешь скот, а потом продаешь половецким ханам…