Секрет бессмертия тамплиеров

Синявская Лана

– Ну конечно! – энергично закивал Михаил Семенович. – Она была последней в роду шестого магистра ордена тамплиеров, Бертрана де Бланшфора. Он построил одну из миссий тамплиеров, которая оказалась единственной уцелевшей во времена разгрома ордена. Историки долго ломали голову, как это могло произойти? Кто мог предупредить об опасности? И тогда выяснилось, что один из родственников руководителя миссии, которого звали Бертран де Го, за год до катастрофы, в 1306 году, стал папой римским под именем Клемента V. Именно он мог предупредить руководителя миссии о том, что Филипп Красивый намеревается

уничтожить орден тамплиеров с целью присвоить их сокровища. А теперь самое главное – матерью Бертрана де Го, или Климента V, была… Ида де Бланшфор.

– Теперь ясно, почему ее могила могла послужить местом для захоронения сокровищ! – воскликнул Марк.

– О господи, я вспомнила, где я слышала имя этой женщины! – обрадованно воскликнула я. Мужчины обернулись ко мне, ожидая продолжения. – Артур, помнишь во время первой экскурсии мы обнаружили на стене два портрета, мужской и женский, с которых свалились чехлы? Ну там, в столовой!

– Да-да, конечно. Их отдали на реставрацию, но сейчас они уже прибыли и стоят в одной из комнат. Я никак не мог найти подходящее место для них. Подожди-ка… Ида де Бланшфор? Но ведь…

– Вот именно. Это та самая женщина на картине! Ясно, почему ее изображение заинтересовало взломщиков, но они рассматривали и второй портрет. Кто же на нем?

– Я не приглядывался, – развел руками Артур. – Если честно, после реставрации оба портрета так и стоят нераспакованными.

– Так что же ты сидишь! Неси их сюда! Марк, помоги ему.

Оба без возражений поднялись и через десять минут вернулись, сгибаясь под тяжестью картин. Мы торопливо разрезали бечевку, сорвали упаковочную бумагу и развернули картины к свету. Что касается женщины, то даже после реставрации выглядеть лучше она не стала. Я имею в виду выражение ее лица. Все так же осуждающе взирала она на нас с темного полотна.

Взглянув на второй портрет, я прошептала:

– Что за чертовщина!

– Что такое, Тоня? – заволновался профессор. – На вас лица нет!

– Я… Не знаю, как это произошло… – бормотала я, пятясь от портрета мужчины. – Этот человек…

– Тоня, успокойся. Это всего лишь картина. Что тебя так напугало? – уговаривал меня Артур. Но я почти не слышала его.

– Этого не может быть! Это невероятно!

– Что невероятно, Тоня? – спросил Артур, расслышав мое невнятное бормотание.

– Я видела сегодня этого человека на улице, – всхлипнув, сказала я. – Он был в церкви, и я чуть не сбила его с ног.

– Опомнись. Картина написана сто лет назад. Сейчас я посмотрю, кто он, этот мужчина… – Артур наклонился поближе к раме, чтобы рассмотреть полустертые буквы. – О боже…

Услышав его восклицание, я поняла, что не ошиблась. Артур поднялся, растерянно глядя на нас. Он был бледен.

– Это он, да? – спросила я спокойно.

– Да, – кивнул Артур, мрачнея на глазах. – Это портрет Беранже Сонье…

Марк и профессор наперебой заговорили, убеждая меня, что это простое совпадение. Ни при каких условиях Сонье не может разгуливать по улицам среди бела дня, да еще в церкви. Но мне кажется, они так же мало верили в то, что говорили, как и я.

– Хватит тешить себя иллюзиями, – резко сказала я и не узнала свой голос. Обычно мягкий и негромкий, сейчас он

прозвучал холодно и резко. Мужчины разом замолчали, а я продолжила: – Довольно закрывать глаза на то, что случилось. Мы получили достаточно доказательств, что развоплощенные существуют. Мы видели тела погибших, видели, что стало с Гариком, на постели лежит между жизнью и смертью моя лучшая подруга. Нам нужно решить, как уничтожить этих тварей, иначе мы все погибнем.

– Она права, – поддержал меня Артур. – Нам нужен конкретный план. У кого есть идеи?

– У меня, – сказал Марк. И в его голосе я не услышала обычной робости. – Насколько я могу судить, у них еще недостаточно энергии, хотя то, что Сонье запросто появился днем среди живых, говорит о том, что он уже очень силен.

– Значит, его появление в порядке вещей? – спросил профессор.

– Да. Когда они будут готовы, то ничем не будут отличаться от обычных людей. В этом главная идея развоплощения. Женщина и девочки гораздо слабее, поэтому большую часть времени они должны проводить во сне. И нам нужно найти место этого сна как можно быстрее.

– Что тут думать. Они наверняка в склепе, – сказал Артур. – Лучшего места им не найти.

– Но у вас по-прежнему нет оружия, – напомнила я, чтобы охладить их пыл.

– Немедленно займемся этим. Как только закончим – отправимся в склеп.

– Ночью этого делать нельзя, – возразил Марк. – Они обладают наибольшей силой именно в это время суток. Придется ждать рассвета.

На том и порешили. Мужчины отправились заниматься пистолетом, а я осталась с Ритой, со страхом ожидая, какие новые испытания нам готовит следующий день.

Глава 39

Час за часом я сидела возле постели подруги, глядя на ее заострившиеся черты. Огромный букет жасмина, который она поставила мне в изголовье два дня назад, начал увядать. Нежные бело-восковые лепестки усеяли тумбочку.

Время от времени кто-нибудь из мужчин входил в комнату, чтобы проведать меня и сообщить о том, как продвигается дело. Они уже достигли кое-каких успехов, но до конечного результата было далеко.

Последним зашел Марк. Он появлялся чаще других. Постояв возле Риты, он ободряюще улыбнулся мне и вышел. Мы с Ритой снова остались одни. Незаметно сгущались сумерки, но мне не хотелось вставать и зажигать свет.

Я протянула руку и погладила спутанные черные кудри подруги, с нежностью вглядываясь в ее исхудавшее лицо.

– Ритка, милая, не умирай, пожалуйста! – шепотом попросила я. – Ты должна бороться. Постарайся! Не можешь же ты оставить меня одну? Я пропаду без тебя! Ты ведь всегда это говорила. Ну очнись же, пожалуйста!

Я говорила и говорила с ней, надеясь, что она меня слышит. Но ее лицо оставалось неподвижным, и я впала в отчаяние.

Вдруг бледные губы Риты едва заметно шевельнулись. Я радостно вскрикнула и подалась вперед. Ее глаза были по-прежнему закрыты. Лицо ничего не выражало, кроме абсолютного спокойствия. Но я смотрела на беззвучно шевелящиеся губы подруги, и мною овладело странное ощущение, что она не бредит, а пытается мне что-то сказать. Я наклонилась к самому ее лицу и прислушалась к бессвязному шепоту. Полуслова-полудыхание гулко звучали в моем мозгу: