Секрет, который нам не разгадать

Спасибо моим пишущим друзьям, вместе с которыми я с удовольствием сижу за одним столом, лакомлюсь шоколадом и участвую в замечательных, порой безумных посиделках, именуемых мозговым штурмом. Вы знаете, кого я имею в виду, знаете, как много вы значите для меня. Выражаю благодарность моему замечательному редактору Мики Нудингу, чью помощь я всегда высоко ценю, а также моему проницательному литагенту Карен Солем.

Спасибо моей семье за ее бесконечную поддержку. Спасибо моим партнерам

по теннису, которые помогают мне оставаться в умственной и физической форме, гоняя меня по корту. Без вас моя жизнь была бы невозможна.

Входная дверь, как и раньше, была открыта. Во всех комнатах горел свет, а по телевизору показывали какую-то телеигру. С тяжелым чувством Лорен Джемисон поставила чемодан.

Тринадцать лет она не была дома, но гостиная выглядела точно так, как раньше. Обтянутое коричневой кожей кресло с откидной спинкой возле камина, в котором, читая газету, каждый вечер сидел отец. Диван, на котором ее сестра Эбби любила свернуться калачиком и делать записи в своем дневнике. Возле окна стол, где мать и малыш Дэвид, их брат, играли в настольные игры. Старая мебель осталась, но прежних людей больше не было. За исключением одного.

– Пап! – позвала она.

Ответом ей стала тишина. Лорен сделалось не по себе. А ведь она так надеялась, что отец откликнется на ее зов, и тогда она убедится, что теперь все не так. Потому что тринадцать лет назад, вернувшись однажды поздно вечером домой, она, невинная семнадцатилетняя девушка, увидела, что дверь распахнута настежь, свет горит, а мать истерически рыдает. После этого жизнь уже никогда не была такой, как прежде.

Свисток закипающего чайника заставил ее заглянуть на кухню. Там никого не оказалось. Выключив плиту, Лорен вышла в коридор и проверила все спальни. Комната отца была завалена одеждой. Лишь выцветшие занавески с цветочным орнаментом выдавали участие матери в убранстве дома. Спальня Дэвида была превращена в кабинет, пыльный и заваленный бумагами. Комната в конце коридора когда-то принадлежала ей и Эбби.

Дверь была закрыта. Лорен замедлила шаг. Отец, по всей видимости, заново отремонтировал комнату, а вещи Эбби сложил в коробки и отдал каким-нибудь благотворительным организациям. Или же комната выглядит точно так же, как в ту ночь, когда Эбби не стало. Ее сердце упало.

Она постучала в дверь.

– Отец! Ты здесь?

Ответа не последовало. Тогда Лорен открыла дверь и, заглянув внутрь, снова захлопнула. Грудь как будто сдавило тисками, дыхание участилось. Та часть комнаты, которая принадлежала сестре, словно застыла во времени, как будто по-прежнему ждала ее возвращения. Лорен судорожно выдохнула и отвернулась.

Где, черт побери, отец? Она позвонила ему утром и сообщила о том, что приезжает, и, похоже, с ним в те минуты все было в порядке. Но, по словам соседей – а в последние три месяца те буквально завалили ее мать письмами, – болезнь Альцгеймера у отца прогрессировала. Кто-то из членов семьи должен был вернуться сюда, чтобы за ним ухаживать. Мать наотрез отказалась. Она развелась с Недом Джемисоном одиннадцать лет назад и не собиралась к нему возвращаться. Дэвид уехал на Восточное побережье, где учился в колледже.

Так что в Бухту Ангелов пришлось вернуться ей, чтобы взять на себя заботу о человеке, который за эти годы стал для нее практически чужим. И все же он оставался ее отцом, и она должна его найти. Правда, она даже не представляла, откуда начать поиски. С тех

пор как она в семнадцать лет уехала из дома, они с отцом виделись всего пять или шесть раз, причем все эти встречи происходили в Сан-Франциско. Где же он может быть в пятницу вечером? Она же, как назло, не знает, кто теперь его друзья, чем он занимается и с кем проводит время.

Или знает?

Ее отец всегда был человеком привычки. Когда она была маленькой, его можно было застать в трех местах: дома, в их магазинчике рыбацких принадлежностей, в котором он проработал всю жизнь, за исключением двух последних лет, и на его рыбацкой лодке «Леонора», названной в честь его прапрапрабабки, одной из основательниц Бухты Ангелов.

Выйдя через переднюю дверь, Лорен пешком направилась к лодочной пристани, благо та располагалась всего в нескольких кварталах от дома отца. Застегнув кофту, она быстро шагала по улице. Было уже семь часов, и в этот сентябрьский вечер было уже довольно зябко. Не за горами Хэллоуин, с его тыквами и забавными украшениями на каждом крыльце, однако пока все вокруг было тихо.

Хотя некоторые дома были перестроены, улицы были ей знакомы. Она родилась в Бухте Ангелов. Именно здесь она сделала свои первые шаги, научилась ездить на велосипеде, здесь каталась на роликовых коньках, заезжая в розовые кусты Джонсонов, здесь в лунном свете в первый раз поцеловалась, влюбилась… и разлюбила.

Она вытерла с глаз невольно выступившую влагу и ускорила шаг. Сейчас у нее замечательная жизнь в Сан-Франциско – интересная работа, друзья, и она не жалеет, что уехала из родного города. Вернуться сюда ее вынудили обстоятельства.

Дойдя до Океанского бульвара, Лорен почувствовала, что запыхалась от быстрой ходьбы. Тем не менее она ускорила шаг – хотела как можно скорее проскочить мимо магазина лоскутных одеял. Когда-то они с Эбби и матерью частенько приходили сюда поучаствовать в давней местной традиции – шитье одеял. Именно так матери и дочери, сестры и подруги соединяли настоящее и прошлое. Когда-то это занятие ей нравилось, но после отъезда она ни разу не держала в руках иголку с ниткой. Она больше не стремилась к единению поколений. Равно как и не горела желанием видеть кого-то из прежних знакомых. Напротив, надеялась, что приезд в Бухту Ангелов будет коротким и избавлен от встреч с местными жителями.

Перейдя на другую сторону улицы, она, опустив голову, миновала «Крабовую лавку Карла», к которой вдоль тротуара тянулась очередь. Изнутри доносились чарующие ароматы морепродуктов, от которых тотчас заурчало в желудке. Лорен четыре часа гнала машину из Сан-Франциско без единой остановки, и сейчас ей ужасно хотелось есть, но, увы, она должна найти отца.

Выйдя на пристань, она увидела на отцовском магазинчике новую вывеску. Теперь тот назывался «Рыболовные снасти Брэди» и, увы, был закрыт. Лорен прошла по пандусу, ведущему к слипам [1] для лодок и катеров. К счастью, ворота не были на замке, а держались лишь при помощи деревянной перекладины, так что ключ ей не понадобился. Старая лодка отца еще со времен ее детства обычно бывала пришвартована к предпоследнему слипу в третьем ряду. Лорен очень надеялась, что «Леонора» и сейчас там.