Секрет миссис Смитон
Шрифт:
Мередит передала вырезку Макби, тот быстро прочел ее. Винни молча наблюдала за ними.
Алан положил вырезку на стол:
— Я понял. Интересная жизнь, есть интригующие моменты.
— И есть некоторые вопросы, — добавила Мередит.
— На которые есть весьма любопытные ответы, уж поверьте мне! — сказала Винни и оглядела своих гостей с воинственным видом. — Этот некролог — самая интересная работа, которую я когда-либо выполняла. Из него становится ясно, что многое остается недосказанным. Оливия жила чуть ли не через дорогу от меня, но не могла же я пойти к ней и сказать, что мне надо! Мне пришлось бы напрашиваться к ней в гости, исподволь
— Винни! — с притворным ужасом воскликнула Мередит. — Да вы превратились в какого-то репортеришку бульварной прессы. Это их стиль. Ну, и что же вы сделали?
Винни, нисколько не обидевшись, рассмеялась.
— Я вызвалась добровольно помочь викарию с фондом реставрации церкви. У меня появился шанс сходить к Оливии, чтобы уговорить ее сделать пожертвования, а также спросить, нет ли у нее каких-нибудь вещей для распродажи на благотворительном базаре. У нее оказалась масса таких вещей — одежда, книги, вазы. Она также выписала пару чеков на крупные суммы. Оливия была рада услужить чем угодно, но в свою личную жизнь никого не пускала. Конечно, она была слишком вежлива, чтобы прямо сказать мне об этом, но я по ее виду поняла: все мои намеки и попытки что-нибудь выведать она считает, по меньшей мере, бестактными. Я достаточно хитра, чтобы перехитрить лису, но Оливия была мне под стать. В общем, у меня ничего не вышло.
Винни сделала глоток кофе.
— Естественно, я попробовала зайти с другого конца. Попыталась узнать что-нибудь через Джанин Катто. Джанин охотно рассказала бы мне все, что знала, но в том-то и беда, что она не знала ничего. Она сообщила мне, что миссис Смитон не из тех, кто любит поболтать. Ей было известно, что Оливия некоторое время прожила во Франции. Джанин с удивлением узнала от меня, что у ее хозяйки была такая интересная жизнь. В конце концов, я решила, что Оливии пришлось пройти через что-то неприятное, и, возможно, это было платой за излишнюю откровенность, поэтому она поставила барьер на пути тех, кто старался проникнуть в ее жизнь.
— Я хотела спросить, — вмешалась Мередит, — они с Виолеттой были любовницами? Тогда становится понятной причина их переезда во Францию. У нас люди и сейчас нетерпимы к таким отношениям.
— Оливия никогда не скрывала близость их отношений. Она была не тем человеком, чтобы скрываться в тени или притворятся. Я думаю, они могли бы остаться в Лондоне, если бы не были так заметны. Но они были, вернее, Оливия была. Возможно, Виолетта Доусон желала бы укрыться за фасадом чисто дружеских отношений. У нее прошлое было достаточно скромным: дочь сельского викария без денег и связей, прежде чем поселиться вместе с Оливией, Виолетта была компаньонкой разных престарелых дам. Такой образ жизни научил ее прислушиваться к мнению других людей и понимать, что в конечном счете имеет значение.
Но Оливия так и не научилась считаться с общественным мнением и не могла понять, чего так боится Виолетта. Оливия была красива, воодушевлена, обладала деньгами, всегда пренебрегала условностями. Но даже при таком раскладе можно было найти приемлемые пути. Я хочу сказать, что если бы они с Виолеттой были представительницами богемы или поддерживали какие-нибудь радикальные политические или социальные теории, их поведение могли бы отнести на счет эксцентричности. Но Оливия была просто очень богатой женщиной и не видела
Ей просто не приходило в голову, что однажды она может зайти слишком далеко и кто-то, оскорбившись, предпримет какие-нибудь действия. Она не представляла, что за это можно поплатиться. Ей просто в голову не приходило, что кто-то может помешать ей жить так, как она хочет. Здесь она ошиблась. Кто-то мог и сделал это.
Она не приняла в расчет Лоуренса Смитона, брата ее покойного мужа. Он пришел в ярость, узнав о ее отношениях с Виолеттой, расценивая их как оскорбление памяти своего брата Маркуса. Он преследовал их. Оливия могла бы принять бой, но Виолетта ужасно страдала и была близка к нервному срыву. Оливии приходилось считаться с этим, и она решила покинуть страну, просто у нее не было другого выхода. Я не уверена, но мне кажется, что свой вынужденный отъезд она всегда считала временным. Это было не поражение — с поражением она никогда бы не смирилась — это было лишь отступление.
— Жестоко со стороны Лоуренса, — пробормотала Мередит.
Алан заерзал на стуле.
— Но ведь мы не знаем, почему Лоуренс занял такую позицию, так ведь? Он мог считать, что задета честь его брата. Но нам неизвестно, каким был их брак.
— Вы хотите сказать, что их брак мог быть простой формальностью? Винни кивнула. — Да, мы этого не знаем. Безусловно, Лоуренс повел себя немилосердно, а другие последовали его примеру. Ее перестали принимать в обществе, о ней рассказывали пошлые истории и отпускали грубые шутки. Некоторые вели себя совсем уж похабно, шушукались по углам, зная, что Оливия и Виолетта их видят, и все такое прочее.
— Расскажите нам о том издохшем пони, — неожиданно попросил Алан.
Мередит украдкой взглянула на него, пряча улыбку.
— Пони? Его отравили. — Здесь Винни продемонстрировала прекрасное чувство аудитории. Она поднялась со своего места. — Кстати, у меня есть фото этого животного. Я только что вспомнила.
— Видишь, это ты заинтересовался! — заявила Мередит, как только хозяйка вышла из комнаты. — Тебе не терпится задать свой десяток вопросов.
— Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо, — парировал Алан. — Да, в ее рассказе есть несколько моментов, которые меня слегка заинтересовали, но не очень.
— Знаешь, я никогда не думала, что ты такой лицемер, — серьезно произнесла Мередит. — Почему бы тебе не признать, что тебе так же интересно, как и мне.
— Потому что мне не так интересно! И я скажу тебе, почему. — Алан подался вперед, волосы упали ему на лоб. — Потому что Винни задумала втянуть меня во что-то. Думаешь, она просто так нам это рассказывает? Как бы не так! Она думает, что произошло нечто, чего не должно было произойти. Причем не когда-то давно, а сравнительно недавно. У нее нет доказательств, которые она могла бы представить в местную полицию, поэтому она хочет, чтобы я занялся этим полуофициально.
Мередит нахмурилась.
— Интересно, жив ли еще старик Лоуренс?
— Если жив, то ему должно быть, по меньшей мере, лет восемьдесят с лишним, и вряд ли его отношение к бывшей невестке изменилось. Но он слишком стар, чтобы травить лошадей. Как бы там ни было, мне кажется, что мы не должны в это вмешиваться.
Вернулась Винни и протянула им снимок.
— В прошлом году, перед тем, как у Джули появился собственный пони, Макс сфотографировал его. Макс Кромби. Смотрите, а я зажгу газ: сейчас по вечерам становится прохладно.