Секрет пропавшего клада
Шрифт:
– И, выходит, нашли?
– Нашли.
– Вот вы у нее про клад и спросите! Это ее куда больше касается, чем меня. Я с этого клада ничего не имела, а она…
– Маргарита Валерьяновна, она никогда ничего нам не скажет! К ней даже подойти нельзя, она с охранниками ходит… И она… Знаете журналиста Медынского?
– Нет, что-то не слыхала!
– Это очень, очень известный журналист… Так ваша сестра приказала его убить!
– Что ты мелешь! Как тебе не стыдно! Да, Лара плохой человек, но ведь не убийца же… – На глазах Маргариты Валерьяновны выступили слезы. – Чтобы такое говорить, нужны доказательства!
– Да
– Ну, милая, мало ли кого сейчас могут избить…
– Да Муська как раз с убийцей разговаривала, когда их похитили!
– С каким убийцей, Рита, побойся бога!
– С убийцей, которого ваша сестра послала убрать Медынского! Он ей под гипнозом даже пластиковую бомбу в конверте показал!
– А с чего это она вздумала с убийцей разговаривать? Тоже случайно? Не много ли случайностей?
– Нет, с ним не случайно, а вот началось все действительно со случайности. Девчонки, Виктоша и Муська, как-то сняли трубку, а там разговор, знаете как бывает!
– Допустим!
– И услышали, что какой-то жуткий голос, не поймешь, мужской или женский, приказывал кому-то в течение трех дней убрать Всеволода Медынского!
– Но у Лары нормальный голос! И даже очень красивый! Она когда-то хорошо пела! Так что ошиблись вы, детки! – сердито сказала Маргарита Валерьяновна.
– Но нам говорили, что у нее была операция на гортани…
– Операция на гортани? – испуганно спросила Маргарита Валерьяновна. – И она говорит таким механическим голосом, да?
– Да! Именно!
– Плохо дело. Бедная моя сестренка… Если, конечно, это правда!
– А еще, если хотите знать, мы нашли подругу вашей сестры, ту самую, Ларису Валерьяновну Артемьеву…
– Она жива?
– Живехонька! И у нее внучка славная, Катенька. Так вот, эта Лариса Валерьяновна дала нам адрес вашей сестры… В Протопоповском переулке…
– Кажется, у меня опять давление поднимается!
Лариса Валерьяновна схватилась руками за голову и опустилась на подушку.
– Мне нехорошо! – слабым голосом проговорила она.
– Чем вам помочь? – быстро спросила Даша.
– Таблетки подай, в красной пачке! И грелку к ногам!
Даша бросилась выполнять поручения. «Ничего себе, помогла больной! Только довела бедную женщину до нового приступа!» – казнилась Даша.
– Маргарита Валерьяновна, простите меня! Я не хотела…
– Надо думать, не хотела! И боюсь, что ты права… насчет Ларочки…
– Может, «Скорую» вызвать? – предложила Даша.
– Не стоит, я сама справлюсь!
– Мне уйти?
– Нет, посиди! Мне сейчас одной страшно оставаться!
– Конечно! – обрадовалась Даша, совсем было павшая духом. – Может, вам чаю сделать? Когда у моей бабушки давление поднимается, она обязательно пьет чай!
– Нет, спасибо, ты мне лучше морсу налей, и себе тоже!
Маргарита Валерьяновна отпила немного морсу из стакана и снова откинулась на подушки. Лицо у нее было землисто-серое.
– Риточка, подойди поближе, сядь рядышком, я хочу тебе кое-что рассказать!
– Может, не надо сейчас, Маргарита Валерьяновна? Может, лучше потом? Когда вам полегчает?
– Нет, детка, нет, ты права, надо, чтобы твой мальчик узнал, что ему предок
Даша сидела, открыв рот. Неужели сейчас она узнает тайну красной печки? То-то удивится Стас!
– Ну и разобрало ее любопытство! Только как к этой печке подобраться? Это ведь школа, и учительница Марья Семеновна при школе жила. Молоденькая была, хорошенькая… А Братушев тогда только недавно стал городом, вот она и начала давить на отца: куда годится, чтобы в городской школе печку дровами топили! Надо провести центральное отопление! Так она к нему пристала, что он согласился, уж не знаю, какие еще доводы она нашла, но только начались летние каникулы, мать раздобыла для учительницы путевку бесплатную в Сочи. Вызвала своего брата, который и взялся за ремонт. Первым делом они печку разломали, а она красивая была, терракотовыми изразцами выложенная голландская печь! Ты таких и не видала небось! Печь сломали, ничего не нашли, но потом дядя Вадим догадался за печкой посмотреть и нашел тайник, а там…
– Что? – выдохнула Даша.
– А там были спрятаны четыре небольших рисунка.
– Рисунки?
– Да. И больше ничего. Мать была в ярости и хотела эти рисунки порвать, но дядя наш был тертый калач и посоветовал сестре припрятать рисунки, а потом показать какому-нибудь специалисту. Мать послушалась, нашла какого-то старичка-художника и показала ему рисунки. И выяснилось, что это рисунки испанского художника Гойи! Знаешь такого?
– Еще бы! – воскликнула Даша.
– Ну так вот, этот старичок сказал ей, что рисункам этим нет цены. Мать стала думать, как бы ей их повыгоднее продать, но… тут арестовали отца и мы из Братушева перебрались в Москву. Надо было начинать новую жизнь, бедную, трудовую. Я сразу пошла на медсестру учиться, а мама исхитрилась продать рисунки одному дипломату за бешеные деньги. Вот тогда-то Ларка и решила пойти на искусствоведческий, чтобы разбираться в картинах и рисунках. И начали они с матерью промышлять картинами…
– Как?
– Очень просто! Знакомились со старушками, если у тех были картины достаточно ценные, обманом эти картины выманивали и продавали за большие деньги, оставляя старушкам какие-то крохи.
– И вы об этом знали?
– Поначалу нет, потом стала догадываться. И поспешила замуж выйти, уйти от них, хотя они к тому времени уже большую квартиру купили в кооперативе…
– Маргарита Валерьяновна, а вы не помните фамилию того дипломата?
– Фамилию? Кажется, Борченко. Да, точно! Он еще в шестидесятые годы остался в Америке. Так что рисунки те давным-давно на Западе! Ты разочарована, Рита?