Секрет (сборник)

Бронте Шарлотта

Его светлость уже отодвигал большую ветку, закрывавшую вход в крайний домик справа, когда вдали раздался звук легких шагов и звонкий молодой голос запел:

Куда Артур исчезнуть мог, Почто домой он не пришел? Ведь уж давно горит восток, Зарею полня лес и дол. Среди дерев он видел сны Под балдахином диких лоз, На лоб ему средь тишины Звезда роняла слезы рос. Когда же сомкнутых

очей Коснулся первый луч златой, Он встал и отряхнул с кудрей Блистающих алмазов рой. Цветы встречали новый день Блестя росой на лепестках, Беззвучно пробежал олень, И заяц прошмыгнул в кустах…

Пение внезапно оборвалось. Деревья, обрамляющие дорожку, зашуршали, и на нее выбежал лорд Чарлз Уэлсли — так резво, весело и упруго, что мнилось, будто его ноги вовсе не касаются земли. Румяное лицо сияло улыбкой, большие голубые глаза казались прозрачными храмами беззаботности, ровные зубы меж алых смеющихся губ затмевали белизну восточного жемчуга. Лоб, светлый, как слоновая кость, обрамляли золотистые кудри, прелестными завитками лежащие на висках, а фигура являла собой воплощение небесной гармонии. Лорд Чарлз миновал герцога, не заметив — тот был скрыт за высоким темным кипарисом. Его светлость шагнул вперед и окликнул сына по имени; при звуке отцовского голоса невесомое радостное существо тут же остановило стремительный бег или, вернее, полет и обернулось.

— Доброе утро, сынок, куда ты направляешься? — спросил герцог.

— О милый, милый отец! — воскликнул тот. — Я так рад тебя видеть! Я собрался искать Артура — его нету дома со вчерашнего вечера.

— Нету дома со вчерашнего вечера? Так, значит, меня не обманули! — отвечал его светлость, и благородное чело, разгладившееся было при встрече с беззаботным отроком, вновь омрачилось глубокой тенью. — Чарлз, твоему брату грозит смерть, — проговорил герцог.

— Смерть? — переспросил Чарлз, и тут же веселость схлынула с его лица, а лучистые глаза затуманились слезами. Он побелел как полотно и срывающимся голосом воскликнул: — О, Артур не должен умереть! Маленькие королевы обязаны его спасти! Я отыщу Тайну, где бы тот ни жил. Куда подевался Артур, отец? Если он умрет, я умру тоже, потому что не могу без него жить.

— Успокойся, Чарлз, — сказал герцог, поднимая его с земли. — Идем со мной к Серингапатаму. Я попытаюсь спасти Артура.

К тому времени Серингапатам, заслышав стенания и вопли лорда Уэлсли, сам вышел из дома. При виде герцога, который поддерживал рыдающего сына, старый воин обеспокоился и воскликнул:

— Бедняжка, на нем лица нет! Что стряслось, милорд? Какой-нибудь штафирка его обидел? Где негодяй? Я оболью его расплавленным свинцом! Нет, погодите, сперва я принесу лорду Чарлзу воды, а то он весь белый.

— Нет, нет, Серингапатам, просто отведи его к себе в дом. Я хочу с тобой поговорить.

— О, прошу заходить, милорд! — И старый ветеран, гордясь, что ему собираются доверить тайну, широко распахнул дверь. — С тех, кто живет по лондонскому обычаю, станется подслушивать через замочную скважину.

Когда они вошли, он придвинул к огню два стула, протер их тряпкой и расстелил на полу коврик, затем взял с кровати подушку и положил на один из стульев, сказав, что, если лорду Чарлзу неможется, пусть на нее обопрется. Следующим делом Серингапатам закрыл дверь, задвинул щеколду и сел на трехногий табурет у ног хозяина.

— Серингапатам! —

сказал его светлость. — Я верю, что ты честен, предан моим интересам и благодарен за то, что я для тебя сделал. Посему сейчас я открою тебе чрезвычайно важный секрет. Прошлой ночью я получил загадочное послание якобы от духа моего покойного отца. Там утверждалось, что Артур, мой старший сын и твой будущий господин, во время своих меланхолических прогулок был увлечен неведомой силой в обиталище сверхъестественных существ, где сейчас претерпевает самые жестокие истязания, и если ты не отправишься со мною в некое место, обозначенное в письме, неминуемо умрет. Посему заклинаю тебя верностью ко мне и моим близким исполнить все, что я ни скажу.

Тут герцог умолк, и Серингапатам, пав на колени, торжественно обещал повиноваться каждому его слову, не только сейчас, но и до последнего вздоха. Тогда герцог обратился к Чарлзу и спросил, готов ли тот идти с ними.

— Я не пожалею жизни, чтобы спасти Артура, — пылко отвечал юный лорд, и в его блестящих от слез глазах зажегся лучик надежды. Отец погладил сына по курчавой голове и улыбнулся одобрительно.

Через несколько минут они уже были готовы тронуться в путь и, как только Серингапатам запер дверь своего домика, быстро зашагали вперед. Недолгое время спустя они оставили позади лес и, миновав опоясывающие деревню поля, луга и сады, вышли на очень широкую равнину, где паслись лишь редкие овцы, да и те вскоре перестали попадаться на глаза. Башни и дубравы Стретфилдси исчезли за горизонтом, огороженные пастбища и сады пропали из виду, высокая церковная колокольня постепенно растаяла вдали, так что наконец осталась лишь широкая равнина под ногами и высокий купол небес над головой.

По этой равнине они шли до вечера, а к закату добрались до такого места, где огромные скалы отвесно вздымались на головокружительную высоту; мощный поток с грохотом низвергался по обрывам в каменную чашу и, переливаясь через край, мчал дальше, пока наконец не разливался плавной рекой, которая мирно струилась по очаровательной долине, постепенно расширяющейся вправо. Здесь ее осеняли платаны и молодые дубы; закатное солнце, бьющее сквозь их ветви, придавало морщинистой речной глади сходство с расплавленным золотом. Путники поднялись по узкой, вьющейся овечьей тропе и очутились на заросшем травой плоскогорье. Дальше уходили ввысь скалы — по виду совершенно неприступные.

Здесь герцог внезапно остановился и объявил, что Серингапатаму и лорду Чарлзу нет надобности идти дальше. Сказано это было не сердито и даже не то чтобы очень строго, но так твердо, что и слуга, и сын поняли: возражать бессмысленно. Посему оба они молча сели и принялись в волнении наблюдать за герцогом, ибо видели, что по ровной отвесной стене, преграждающей путь вперед, смертному не взобраться.

Ярдах в пяти от края плато тянулся длинный скальный выступ, нависающий над долиной; впрочем, он был так узок и располагался так высоко над землей, что ни одно живое существо не отважилось бы на роковой прыжок, необходимый, чтобы туда перебраться.

Герцог мгновение оглядывался, ища, как бы достигнуть цели, и наконец остановил взгляд на узком нависающем мостике. В следующий миг его светлость сбросил плащ, в который до сей минуты кутался, и, шагнув к краю пропасти, перепрыгнул на выступ так, будто в него вселился дух серны или лани. Когда лорд Чарлз увидел дерзкий прыжок родителя, вызванный желанием спасти первородного сына, из его груди вырвался сдавленный крик. Герцог, невзирая на опасность своего положения, обернулся и, глядя на юношу с состраданием, проговорил: