Секрет старой фермы

Куинн Спенсер

Но вернёмся к тому случаю с коровой. Я выслеживала мышь, обнюхивая её след, шедший через крошечную дыру в стене хлева невдалеке от речки Блэкберри Крик, которую я никогда не пересекала. Речки отвратительно мокрые. Маленькие отверстия для меня не проблема. Я буквально просочилась внутрь хлева, где впервые увидела саму мышку – мою толстенькую маленькую подружку, копошившуюся в соломе на полу. Судя по всему, мы оказались в стойле, где, кроме нас, была ещё рыжая корова, занятая пережёвыванием чего-то вонючего. Она всё жевала, жевала и не проглатывала. Но это не моя проблема. У меня проблем не было. Жирная мышка – задача несложная. Необязательно даже быть лучшим в мире охотником. Хотя я-то как раз

лучшая.

Я сделала бросок. Какое же это наслаждение! Выражение ужаса на мышиной мордочке не сопровождается ни единым писком, и в то же время она сохраняет абсолютное благодушие – одна из нас толкает другую от лапы к лапе, а другая шныряет между ними. Никакого членовредительства, никакой боли. Ни намёка на то, чем всё закончится – и это делает игру ещё занимательней! Мы с подружкой-мышью так увлеклись, что не следили за коровой, а она тем временем, видимо, сменила положение, потому что внезапно я ощутила, что мой хвост жутко отяжелел. Я попыталась вырваться, но безуспешно. Это был кошмар. Мышь тем временем быстро взглянула на меня, затем бросилась в сторону и скрылась из вида так, будто кто-то позволил ей самой решать, когда нам пора закончить эту игру. От такого с ума можно сойти! И ещё больше сводило с ума тяжёлое копыто. Я развернулась и решительно впилась в него зубами. Кстати, мне, наверное, давно нужно было предупредить: зубы у меня острые, как иголки. Корова слегка наклонила голову и посмотрела на меня, продолжая жевать так же отвратительно. Ничто не свидетельствовало, например, о боли, причинённой моими острыми зубами.

Я попробовала зашипеть. Шиплю я громко и резко – так, что сама иногда пугаюсь. Но она продолжала жевать как ни в чём не бывало. Жвачка? Это же так называется? Думаю, да. Следующий момент был самым гадким: корова сплюнула эту жвачку прямо на меня! На мою нежную блестящую шёрстку! Я понимаю, каким сочувствием ко мне вы сейчас преисполнились, и ценю это. Уверена: вам никогда не доводилось слышать ничего более жуткого.

Но вернёмся ко мне. Не знаю почему, но корова медленно подняла голову и перешла на другую сторону стойла. Я опрометью выскочила из хлева и умчалась назад в гостиницу, где взмыла на дедушкины часы и просидела там до тех пор, пока отвратительный запах не выветрился полностью. Это, если я ничего не путаю, заняло несколько дней.

И вот – снова коровы, и снова неприятности. Где мои сливки? Я требую сливки! Слив-ки! Слив-ки!

– У неё что, шерсть дыбом встала? – спросила мама.

– Похоже на то, – кивнула Берта.

– Интересно, что это с ней?

– Что-что? Сливок своих она хочет, что ещё.

– Думаешь?

– Даже не сомневайтесь.

Мама посмотрела на меня:

– До чего же забавное ты существо, а!

– Можно и так сказать, – хмыкнула Берта.

– Да ладно вам! Я же знаю, как вы её любите.

– Хмм, – промычала кухарка. Это она так подтвердила, что любит меня – если вдруг вам не ясно. Мама никогда не ошибается, когда дело касается чего-то важного.

Мама открыла дверь в нашу часть дома и крикнула, подняв голову к лестнице:

– Бро? Ты проснулся?

– Нет.

– Сходи, пожалуйста, к Дунам. Узнай, когда они принесут молоко.

– И сливки, – добавила Берта.

Конечно, она меня любит. Очень сильно любит. Это так мило с её стороны, хоть и не удивительно.

– А почему не Хармони? – крикнул Бро.

Бро и Хармони – двойняшки, не близнецы. Я так много раз слышала, как это объясняли разным людям, что это прям бесит. Когда я злюсь, шерсть у меня встаёт дыбом. Как сейчас. День выдался отвратительный. А ведь ещё только утро!..

– Я тебя попросила, – откликнулась мама.

– Почему я?

– Так карта легла. И захвати с собой Артура. Ему полезно размяться.

2. Артур

Мне

снилось, что я на пикнике. Я обожаю пикники, так что сна лучше и не придумаешь. Бро следил за мангалом, на котором жарились бургеры. Когда бургеры переворачивает Хармони, они переворачиваются, а когда Бро – то время от времени падают. Я это сам заметил. Может, вам уже говорили, будто старина Артур мало что смыслит в том, что происходит на втором этаже, где живёт наша семья. Не верьте этому! Я на втором этаже каждую ночь провожу, сплю под кроватью у Бро. Так что у меня есть целых две крыши над головой – днище кровати Бро и настоящая крыша. Что может быть лучше? Так что и сон мне снился очень приятный, суливший скорое угощение. И сквозь него я услышал мычание коровы. Было ли это мычание частью сна? Или чем-то, что происходит в мире, когда я погружаюсь в сон? Вау! Какая глубокая мысль. Я предпочитаю мысли попроще. Вся эта неразбериха прогнала прочь мой замечательный сон про пикник, так что от него остался только аромат жарящихся бургеров. Я почти проснулся, тщетно попытавшись в последний момент урвать свой кусочек. Пуля миновала старину Артура! Кстати, однажды буквально так и случилось, и эта история потрясла всех обитателей нашего дома, хотя подробности постепенно стираются из памяти. Вот уж что я умею делать прекрасно – это сохранять чистоту ума. Мозг, вычищенный от всяческих мыслей, – вот настоящее сокровище. Он готов к любому повороту событий.

Прямо надо мной Бро тихо что-то забормотал во сне. Мама говорит, что как минимум одну вещь в жизни он делает великолепно. И она, несомненно, права. Мы с Бро – чемпионы по сну. До моего слуха вновь донеслось мычание, в этот раз – где-то совсем далеко, уже почти неразличимо даже для моего слуха – не то что для вашего. Ведь ваши уши существенно меньше моих, так что куда уж им. Это отдалённое мычание, как и стук капель дождя по стеклу, прекрасно вписалось в мою дремоту. День начинался замечательно.

И он, пожалуй, мог бы и дальше быть прекрасным, но тут откуда-то снизу донёсся мамин голос:

– Бро? Ты проснулся?

С кровати надо мной послышалось утробное ворчание. Потом Бро ответил громче:

– Нет.

О! Это ему повезло. Если бы он проснулся, то у него вряд ли получилось бы уклониться от того, что мама собиралась ему поручить. Понятия не имею, что бы это могло быть, но это, несомненно, хуже, чем лежать вот так, как мы сейчас. В этот момент на меня нахлынула огромная любовь к Бро. Не знаю почему. Ну, и я вообще-то всегда его люблю – не только сейчас.

Похоже, у нас возникла небольшая проблема. Мама не поняла Бро.

– Сходи, пожалуйста, к Дунам, – прокричала она. – Узнай, когда они принесут мо- локо.

Затем послышался голос Берты:

– И сливки.

Меня ни молоко, ни сливки не интересуют. Зато иногда по утрам Берта жарит колбаски. От этой мысли я резко проснулся и начал принюхиваться и прислушиваться, надеясь услышать, как шипят и пузырятся на сковородке эти колбаски. Но дальше последовал лишь какой-то обмен репликами о Хармони (я не уловил), а потом ни с того ни с сего:

– И захвати с собой Артура. Ему полезно размяться.

На кухне внизу не было ни сковороды на плите, ни Берты, ни колбасок. Были только мама, одетая в джинсы и свитер, Бро в пижаме и я в клетчатом ошейнике. Ещё у меня есть светящийся ошейник и рождественский ошейник с бубенчиками, но от них я становлюсь немножко дёрганым. Не настолько, чтобы в прямом смысле дёргаться: это слишком уж утомительно. Но, думаю, вы это и сами знаете. Мама что-то долго объясняла про молоко, сливки и ферму Дунов. Бро почесал подмышку и пере- спросил: