Секрет успеха
Шрифт:
3
— Naturellment! Но ты — просто гений, ma petite amie!
— Я не твоя «petite», Пилар. Когда ты так меня называешь, я чувствую себя маленьким ребенком. Я пыталась отучить тебя от этой привычки, еще когда мы учились в школе дизайнеров. Понимаешь, если ты связала свою жизнь с швейным искусством, то надо отвыкать от болтовни. Ведь невозможно поддерживать разговор, когда рот полон булавок. Ах да, я забыла, ты же собираешься блистать на парижских подиумах. Во всяком случае, давай забудем об
— А на мой взгляд, совсем нет. Что я могу сделать, если Господь наградил меня таким ростом? Я на голову выше тебя, — проворчала Пилар, и на ее лице появилось знаменитое капризное выражение. Чар видела его на обложках бесчисленных модных журналов, но в жизни эта гримаска была даже более очаровательной.
— Выше меня и даже выше большинства всех других женщин на этой планете. Ты — просто великанша, — засмеялась Чар, подтрунивая над своей сказочно красивой подругой.
С тех пор, как они видели друг друга в последний раз, прошло пять лет. И за это время Пилар стала еще прекраснее. На ее шоколадной коже не было ни морщинки, взгляд, лишившись юношеской наивности, стал взглядом искушенной, опытной женщины. Улыбка, игравшая на чувственных губах, выдавала веселый нрав. Густые, роскошные черные волосы, ради которых многие женщины готовы были отдать целое состояние, струились и ниспадали вдоль спины. Высокая, стройная фигура Пилар на первый взгляд казалась совершенно плоской, но Чар шила для подруги, и во время примерок могла убедиться, что под одеждой, на предназначенных природой местах скрываются выпуклости и впадины, составляющие соблазнительную прелесть любого женского тела.
С годами ее французский с экзотическим акцентом, свойственным выходцам с острова Мартиника, превратился в милое парижское мурлыканье. Школа дизайнеров осталась в далеком прошлом, а девушки не могли позволить себе трансатлантические перелеты. Как это поразительно, что изменилось так много и так мало одновременно.
— Замолчи! — прикрикнула Пилар, взмахнув рукой, унизанной кольцами. — Чар, мне интересно посмотреть, что ты привезла, хватит болтать о глупостях. Магазин откроется сегодня вечером, и все должно быть в лучшем виде.
Пилар онемела от восторга, увидев расшитое жемчугом белое вечернее платье, которое Чар расправляла на светловолосом манекене. На этой гипсовой кукле, представлявшей из себя нечто среднее между Мадонной и Марией-Антуанеттой, творение Чар смотрелось как нельзя лучше. Пилар сделала шаг в сторону, подалась вперед, дотронулась до платья, затем отошла и опять посмотрела со стороны. Чар наконец потеряла терпение.
— Пилар, я устала ползать вокруг этого манекена. Ты можешь сказать, юбка хорошо лежит или ее нужно еще подтянуть?
— Чар! Просто чудесно! У меня нет слов. Такая красота! Иди сюда, посмотри на свое произведение.
И Пилар помогла ей подняться, протянув руку.
— Неплохо, я бы сказала, — пробормотала
Когда они стояли рядом, было видно, что Пилар и в самом деле была на голову выше подруги. Она обняла Чар за плечи, и обе молча смотрели на вечернее платье.
— Очень изысканно. Думаю, я могла бы продать много таких, если бы ты их сшила для моего салона.
— Пилар, я не могу сшить много таких платьев. У меня нет денег на расширение мастерской. Я бы хотела наладить выпуск готовой одежды, но никак не могу этого сделать.
Пилар огорченно пожала плечами.
— Ты могла бы продать это платье своим клиенткам в Америке, а привезла мне, да еще я беру его на комиссионную продажу и не смогу сразу отдать тебе деньги. Мне очень жаль, дорогая.
— Не смеши меня. Жалеть абсолютно не о чем. Я привезла эту вещь специально для твоего магазина и не хотела бы выставлять ее ни в каком другом месте. А вышивка жемчугом и в самом деле смотрится неплохо, правда?
Подойдя к платью, Чар провела рукой по расшитой серебристо-белыми бусинами ткани, подтянула узкий поясок, и он аккуратно лег на неестественно плоский живот манекена.
— Конечно, вышивка делает все платье, — согласилась Пилар.
— Жаль, что у меня нет миллиона долларов, — мечтательно отозвалась Чар, — я шила бы такие платья для дорогих магазинов в Америке. Я выпускала бы наряды, которых никто не видел со времен Эдит Хед. Ах, Пилар, как это было бы чудесно!
— О, нет, — быстро отреагировала Пилар, наклоняясь и доставая из коробки вечерние сумочки.
— Почему? — Обернувшись, Чар удивленно посмотрела на подругу, оформлявшую стеклянную витрину с сумочками от Юдит Либер.
— Подумай. — Пилар, смахнув соринку с драгоценной сумочки, решительно тряхнула копной своих роскошных волос. — Если такое платье сможет купить кто угодно, в один прекрасный момент ты обнаружишь, что оно потеряло свою былую привлекательность. Чар, ты можешь себе представить такое произведение искусства на плохой фигуре? Жемчужная вышивка должна красиво лежать на груди, подчеркивать линию бедер. — Пилар выпрямилась, сопровождая эмоциональную речь движением изящной руки вдоль соответствующих частей собственного тела. — Боже, разве ты не понимаешь? Такое платье — не для каждой женщины.
Пилар засмеялась, довольная своим монологом. Чар улыбнулась ей в ответ, и они обе занялись коробкой с аксессуарами, прибывшей только утром.
— Ты права. Воображаю, как в таком платье будет выглядеть Гертруда Палей. Это та дама, я говорила тебе о ней, отец которой реконструирует гавань в Сан-Диего. Она бы испортила все впечатление о платье. Но, если бы у меня были ее деньги, или хотя бы деньги Росса, я могла бы делать такую одежду, которая украсила бы любую женщину и в то же время была бы произведением искусства. Правда, это было бы чудесно?