Секрет успеха
Шрифт:
Теперь она считает этих людей своими друзьями, теперь она с ними на равных, а может быть, и богаче большинства из них. Она соперничает с ними в размере состояния, которое заработала собственными руками и творческой фантазией. Чар знала, что в этом зале некоторые женщины завидуют ее успеху, таланту и ее независимости.
Но Флетчер этого бы никогда не понял. Он даже не задумывался, что равенство в материальном положении может служить основой для прочных отношений. Он давно не вращался в обществе. Его сейчас не интересовало то, к чему стремилась Чар. Она боялась, что все ее богатство вдруг пропадет
Прижавшись щекой к крахмальной рубашке Флетчера, Чар прислушивалась к биению его сердца. Он тяжело вздохнул и ласково погладил ее по голове. Оба молчали, но в этом молчании не было привычной гармонии, ощущалась какая-то натянутость, неловкость. Чар заговорила первой. Она спросила Флетчера о том, что взволновало ее еще две недели назад, когда она встречала его в аэропорту. Уже тогда она почувствовала напряженность, хотя их встреча была наполнена нежными прикосновениями, поцелуями, заверениями в бесконечной любви.
— Где ты был, Флетчер? Где ты был? Почему оставил меня одну?
Флетчер прикрыл глаза. Он ей ничего не говорил и не собирался этого делать. Он хотел все начать сначала, с чистой страницы, как тогда, когда они встретились в первый раз. Чар приняла его возвращение так естественно, не задавала никаких вопросов. Он никогда еще не был так счастлив, если не считать нескольких первых незабываемых дней их близости. А теперь ей нужно было знать, где он нашел успокоение после их ссоры.
— Я летал в Париж, Чар. Я был у Пилар.
Флетчер по ее голосу догадался, что она улыбается.
— Замечательно, — сказала Чар и крепче прижалась к его груди.
— Ты не сердишься?
— Я сама бы хотела оказаться там, — мечтательно произнесла Чар и чуть было не добавила: если бы не была так занята. Но она вовремя прикусила язык и прильнула к Флетчеру. — И Пилар объяснила тебе, что я — неразумный ребенок, которого нужно посадить на колени и гладить по головке?
— Вовсе нет. Она открыла мне глаза на кое-что другое. В частности, мы много говорили о той суете в твоей жизни, которая доставляла мне столько огорчений.
— Это вовсе не суета, — возразила Чар, поднимая голову и с улыбкой глядя на него. Она давно уже не слышала в его тоне насмешливых интонаций.
— Конечно. Все правильно. Это не суета, это твой замечательный, всепобеждающий успех. Пилар убеждала меня, что я не должен мешать твоей увлеченности работой. Она считает, что должно пройти время, пока ты найдешь свое место в этом блестящем мире денег и власти…
— Ну? — Перебирая пальцами складочки на белоснежной рубашке Флетчера, Чар ждала, когда он закончит фразу, оборванную на полуслове.
— И еще она считает, что я должен укротить свою ревность.
У Чар перехватило дыхание. Она была поражена неожиданной исповедью Флетчера. Она хотела знать все, что он чувствовал, но по некоторым причинам сдержалась и не стала его расспрашивать. От сознания, что Флетчер не винит ее в их размолвке, Чар стало легче.
— И ты поступил, как она советовала?
— Конечно, я так и сделал, — ответил Флетчер, — но я ведь тоже не святой, Чар. Я не расстался с состоянием,
— Ах, вот вы где, мои дорогие! Два самых почетных гостя! — Улыбающаяся Марджи Хадсон заглянула в открытую дверь библиотеки. Она раскраснелась от выпитого вина, и Марджи это очень шло. Даже издали Флетчер видел, как сияют ее голубые глаза. — Пошли. Ведь это вечер в твою честь, Чар. Все спрашивают, где ты. Флетчер, некоторые дамы мечтают побеседовать с вами. Им так понравились их собственные изображения на фотографиях из вашей статьи! Думаю, они хотели бы узнать, нельзя ли получить эти снимки на память. Когда у вас в руках фотокамера, вы неотразимы! Ну, пора присоединиться к обществу. Я не буду знать, что ответить гостям.
— Мы придем через минуту, Марджи, — сказал Флетчер, но Чар уже поднялась.
— Мы уже идем, — заторопилась она и, обернувшись к Флетчеру, сказала: — Марджи права. Все это устраивалось для меня. Я должна идти. Сейчас не время прятаться от моих самых надежных покупателей. Пойдем, Флетчер. Поправь галстук, и пойдем веселиться со всеми.
Улыбнувшись, Чар взяла хозяйку под руку и бросила через плечо:
— Ты скоро?
Он грустно покачал головой, наблюдая, как она уходит, чтобы наслаждаться обожанием публики. Все эти женщины, которые сейчас клялись ей в дружбе и рассыпались в комплиментах, едва узнавали Чар, пока не пробил час ее успеха. Флетчеру стало грустно. Она даже не посмотрела, идет ли он следом.
— А ведь ты ошибалась, Пилар. Это она изменилась, она, а не я, — пробормотал Флетчер.
И, подняв стакан с остатками бренди, он молча провозгласил тост за своих более удачливых соперников — за положение в обществе, за власть и, конечно, за богатство. Он уже был готов признать свое поражение.
Прижав к уху телефонную трубку, Чар медленно прохаживалась по балкону. Прислушиваясь к гудкам, она не могла оторвать глаз от захватывающего зрелища — восхода солнца. Внизу, вдоль кромки океана какой-то мужчина совершал утреннюю пробежку, низко над водой с редкими криками проносились чайки. Иногда они опускались на воду и покачивались на волнах. Вода была такой синей, голубое небо просвечивало сквозь прозрачные белые облачка. Даже на рассвете чувствовалось, что день будет жарким. Прекрасная увертюра в преддверии июня. Хороший день сулил Чар прекрасное настроение.
— Bonjour. Boutique Pilar.
Чар остановилась и, улыбаясь, поздоровалась с подругой, с которой ее разделял океан.
— Привет, Пилар.
— А, Чар, — воскликнула та, чувствуя, что слезы подступают к горлу, так взволновал ее голос подруги, — мы так давно не разговаривали. Ты получала мои сообщения?
— Конечно, получала, но у меня абсолютно не было времени тебе позвонить. Ты должна меня простить, я очень тебя об этом прошу.
— Конечно, я так рада тебя слышать. Так счастлива, Чар, ты просто не представляешь.