Секрет Юлиана Отступника
Шрифт:
— Если?..
Правительственный агент покачал головой.
— Трудно сказать точно. Вот только когда механики снимали люк, они почуяли какой-то запах. Потому и меня позвали.
— Подбросьте хоть какую-нибудь идею, пусть самую дикую, — ровным голосом произнес Лэнг.
Сотрудник УТБ заметил горевший в глазах Лэнга гнев, почувствовал силу, кроющуюся в его собеседнике, и решил, что стоявший перед ним человек вряд ли согласится безропотно съесть обычные отговорки, скармливаемые публике правительственными организациями. И принял несвойственное его коллегам решение выйти за рамки своих полномочий.
— Не поручусь,
— Кислота? — растерянно переспросил Лэнг.
Берт, все еще выглядевший так, словно может в любую секунду хлопнуться без чувств, пояснил:
— Кислота разъела почти всю тягу. Осталось ровно столько, чтобы выдержать предполетную проверку, а потом развалиться.
— И что? — поинтересовался Лэнг.
— Руль высоты этой самой высотой и управляет — нос вверх, нос вниз. Если бы он отказал, например, на взлете, мы не смогли бы задрать самолету нос, чтобы подняться в воздух, и разбились бы в конце полосы.
В области аэронавтики Лэнг обладал в лучшем случае самыми зачаточными знаниями.
— Я думал, что на большой скорости воздух сам отрывает самолет от земли.
— Это так, но если самолет не приподнимет нос, скорость будет просто увеличиваться, пока он во что-то не врежется. Но даже если бы руль выдержал взлет, мы не смогли бы набрать высоту. Ну и конечно, сесть не смогли бы — при посадке тоже необходимо поднимать нос.
— Идите со мной, — вновь потребовал представитель УТБ.
Было видно, что он привык командовать и редко сталкивался с возражениями.
— Вы уж проверьте, чтобы все прикрутили на место, — сказал Лэнг Берту.
— Можете не сомневаться.
Лэнг проследовал за агентом УТБ в какие-то административные помещения аэропорта. В одной из комнат шесть человек разглядывали ангар Лэнга по телевизионному монитору. Камеры он не видел. Если бы даже у Лэнга возникли сомнения в том, что все эти люди представляли различные полицейские службы, то буквенные обозначения на разноцветных ветровках сразу же рассеяли бы любое заблуждение: ФБР, БАТО, федеральный маршал [16] , Министерство финансов. Не были представлены, как ему показалось, лишь Министерство здравоохранения и налоговая служба.
16
БАТО — Бюро по контролю за соблюдением законов об алкогольных напитках, табачных изделиях, огнестрельном оружии и взрывчатых веществах. Федеральный маршал — высокое должностное лицо Министерства юстиции.
Женщина средних лет, наверно, бывшая в молодости довольно привлекательной, подняла руку со значком.
— Шейла Бернс, специальный агент ФБР.
Агенты, все до одного, были «специальными», если только не были «старшими специальными агентами» или чем-нибудь еще в этом роде. На эту тему в Управлении постоянно шутили. Лэнг молча стоял, ожидая продолжения. И не остался разочарован.
— Мистер Рейлли, попытка привести в негодность ваш самолет — это уголовное преступление. — Она говорила так, что последние слова прозвучали, будто были написаны с заглавных букв. — Не менее эффективное, чем бомба, даже есть преимущество —
— Есть какие-нибудь соображения? — без предисловий спросил мужчина из Управления маршала.
Бернс прожгла его гневным взглядом, и он тут же умолк. Судя по всему, командовала расследованием именно она.
— Знаете кого-нибудь, кто хотел бы вашей смерти? Или смерти кого-то из сотрудников вашего фонда? — резко спросила она, словно восстанавливая свою власть.
— Нет.
Бернс осмотрелась вокруг, окончательно убедив Лэнга в том, что все вопросы, которые она задавала и намеревалась задавать ему дальше, были согласованы еще до того, как он пришел сюда. С тактикой коллективного допроса Рейлли был хорошо знаком.
— Хольт-фонд был оформлен как благотворительное учреждение менее года тому назад, верно?
Лэнг ошибся. Налоговая служба здесь присутствовала, пусть и неявно. Оставалось Министерство здравоохранения и социальных служб.
— Совершенно верно. Мы финансируем программы обеспечения медицинской помощью детей в слаборазвитых странах.
— Не могли бы вы рассказать нам о ваших источниках финансирования?
— Наши источники конфиденциальны.
Это нельзя было назвать полной ложью. Лэнг отлично знал, что «Пегас» не желал, чтобы его название произносилось вслух.
Бернс прищурилась — это был столь же недвусмысленный признак гнева, как у лошади, когда она прижимает уши, или у собаки, когда она начинает глухо рычать. Правоохранительные организации любой отказ в предоставлении им информации расценивают чуть ли не как преступление. А всякая конфиденциальность и личные тайны — беспомощные отговорки виновных!
— Вы же знаете, что я могу сама это узнать.
Лэнг улыбнулся без тени юмора.
— Милости прошу.
Для того чтобы разобраться в лабиринте иностранных банков, фиктивных компаний и разнообразных псевдонимов, потребовалась бы целая армия бухгалтеров. Ладно, пусть не армия, но по меньшей мере полк.
Еще на протяжении получаса агент ФБР задавала вопросы, а Лэнг искусно уклонялся от ответов. За это время Бернс несколько сникла, а Лэнг изрядно устал. Но он мог бесконечно долго играть в эту игру. Программа обучения в Управлении включала в себя и курс агрессивного допроса, студенты его обычно называли «творческим заморачиванием». Эта женщина была просто милашкой по сравнению с инструкторами, измывавшимися в свое время над Лэнгом. Среди того, чему его научили, было и искусство выяснять по задаваемым вопросам и общему ходу допроса, что известно и что неизвестно тому, кто их задает. Среди вопросов было много близких по содержанию, некоторые задавались снова и снова, и Лэнгу стало ясно, что федералы подозревают, будто фонд занимается не только благотворительностью, но и чем-то другим. А вот чем, они понятия не имели.
Совсем уже выдохшись, Бернс вдруг спросила:
— Вы ведь юрист, да? — В ее устах даже эта банальная фраза прозвучала как обвинение.
Лэнг устал стоять, но понимал, что, если он попросит разрешения сесть, это сочтут за признак слабости. Хотя на самом деле это говорило лишь о том, что его новая обувь еще не разносилась и слегка жала в ноге.
— Да.
— Неудивительно, что мы не можем получить ни одного прямого ответа, — произнес кто-то неизвестный в дальнем углу комнаты.