Секрет зеленой обезьянки
Шрифт:
Ну, я и прочитала Северянина твоего любимого, про дежурную адъютантессу. Они так хохотали... А потом он попросил тетю Тату мне помочь и дал нам текст из какой-то пьесы, где она мою бабушку играла. Мы полчаса с ней порепетировали, а потом показали ему, и он... Он сказал, что возьмет меня... Ну, не сразу... Но через две недели со мной уже заключили договор...
– И деньги платят?
– Ага! Представляешь, как здорово?
– А что твоя мама сказала?
– Испугалась до смерти! Но тетя Тата ее уговорила. Сказала, что у меня такого шанса может больше и не
– А Митя с Костей в курсе?
– Нет. Зачем? Я стараюсь не болтать об этом раньше времени.
– Наверное, ты права. Но на премьеру-то позовешь их?
– Да ты что? Разве можно сейчас об этом думать? До премьеры еще дожить надо!
– Доживешь, куда ты денешься!
– Ох, Аська, понимаешь, мне отчего-то страшно... Как бы беды какой не случилось. Я как эти доллары увидела, у меня сердце в пятки ушло. Боюсь я, ох, как боюсь.
– Что ты, Мотька! Не бойся, я с тобой.
– Только это меня и утешает, – улыбнулась она, но улыбка вышла невеселая. – Ладно про меня, расскажи, как ты там в Париже живешь? Как Ален?
Глава III
ПРОИСШЕСТВИЕ В ТЕАТРЕ
Мы с Матильдой не заметили, как пролетело время. Вернулась из школы Степанида.
– Ох, мне ведь уже скоро в театр! – спохватилась Мотька, плюхая на плиту большую кастрюлю.
– Какой у тебя нынче суп? – со смехом спросила я.
Матильда вкусно готовила, особенно обожала супы. – Борщ. Хочешь?
– Хочу!
Степка все время изучала меня, я это чувствовала. И словно хотела что-то сказать. Наконец она решилась.
– Ась, а ты и вправду в Париже живешь?
– Да.
– Ну и как там?
– Хорошо. Но в Москве лучше!
– Почему?
– Тут все свои... Я по Москве все время скучаю.
– А... А я по Харькову – нет! – отрезала вдруг Степка. – По папке – да, а по Харькову – нет. Мне в Москве больше нравится.
– А как тебе наша школа? – полюбопытствовала я.
– Я привыкла, – уклончиво ответила она. – А ты насовсем приехала?
– Нет.
– Послушай, а вот Матильда мне всякие разные истории про вас рассказывала...
– Какие истории?
– Ну, как вы разных там бандитов и контрабандитов ловили...
– Контрабандистов! – поправила ее Мотька.
– Ну, нехай будут бандисты, – кивнула Степка. – Нешто это все правда?
– Чистая правда! – ответила я.
– Так это же... А она тебе говорила, что я нашла? – понизив голос, осведомилась Степанида.
– Говорила.
– Правда, здорово?
– Да нет, я с Матильдой согласна, ничего тут хорошего нет. Если кто-то такие деньги потерял, у него, знаешь, какие неприятности могут быть...
Матильда одобрительно мне подмигнула.
– Ладно, вы тут болтайте, а я пока соберусь.
И она ушла в ванную.
– Ася, – шепотом начала Степанида, – Ась, ты знаешь, я сегодня опять пешком наверх шла...
– Опять лифт испортился?
– Не-а, я просто так... Посмотреть хотела...
– На что?
– Ася, там следы крови!
– Где?
– Ну, там, где я сумочку
– А тогда они были, эти следы?
– Не знаю, я тогда не заметила. Я как увидела сумочку...
– Но это ж позавчера было! Мало ли что потом могло там случиться... Или кто-то с кем-то подрался, или у кого-то просто кровь из носу пошла...
– Ну, може, и так...
– А ты почему шепчешь? – тоже шепотом спросила я.
– Матильду пугать не хочу! Она нервная! А у нее – спектакль!
– Это правильно, Степа! Если что еще обнаружишь, сразу говори мне, а ее волновать не надо! Договорились?
– Ага! Ты мне свой телефон-то дашь?
– Конечно!
– Говори, я запомню!
Я назвала ей свой номер телефона, она два раза повторила его.
– Все, уже в компьютере! – с торжеством произнесла Степанида.
Я пошла проводить Матильду до метро, а Степаниду оставили дома, делать уроки. Уже на подходе к метро я вдруг заметила, что у Матильды стало какое-то отрешенное лицо. О, я прекрасно знала это выражение. Такое лицо всегда бывало у мамы, стоило ей сказать: «Мне пора в театр!» Вот и Мотька была сейчас уже не со мной, а в театре!
Простившись с Матильдой, я побрела домой. И вдруг меня что-то стукнуло! Я вспомнила о пятнах крови на лестнице Мотькиного подъезда. Надо бы пойти взглянуть. «Зачем? Мало тебе, дуре, всяких расследований? Делать тебе нечего?» – говорила я себе. Но делать мне и впрямь было нечего. Все тут, в Москве, заняты, живут своей жизнью, а я свалилась им на голову... И никому до меня нет дела... Что ж, в одиночку расследовать историю с барсеткой? Да нет, я только взгляну...
Я вошла в подъезд и пошла по лестнице пешком. Вот оно, это место. И никаких пятен крови! Я огляделась. Вероятно, уборщица их смыла, если они вообще не были плодом пылкого воображения Степаниды. Да, похоже, тут недавно убирали. А вот интересно, не было ли в этом подъезде каких-то чрезвычайных происшествий, убийств, ограблений? Матильда вполне могла ничего не знать. А вот Степанида, конечно, знала бы... Впрочем, не обязательно... Я покрутилась там еще, но ничего интересного не обнаружила.
Дома я долго болтала с тетей Липой и уже вовсе не чувствовала себя лишней и ненужной. Правда, папа позвонил и сказал, что вернется не раньше девяти, так как у них на работе какое-то совещание. Кости и Мити все еще не было дома. Но в половине восьмого неожиданно позвонила Мотька. Голос у нее был измученный.
– Матильда, ты что так рано? – удивилась я.
– Ох, Аська, у нас такое несчастье...
– У вас? Где?
– В театре, – всхлипнула она. – Репетиция сорвалась... И вообще.
– Что? Что случилось?
– Наша Гуля попала в больницу, и неизвестно, выживет ли... – всхлипнула Мотька.
– Кто такая Гуля?
– Помреж! Правая рука Ильи Михайловича! Он так расстроился...
– А что с ней случилось, Матильда?
– Да говорят, отравилась чем-то...
– Пищевое отравление? Небось в буфете какую-нибудь гадость съела! Ничего, промоют желудок, подержат недельку в больнице...