Секретарь для дракона. Книга 1
Шрифт:
Я выдыхаю, поднимаясь, делаю еще один глубокий вздох, бросая взгляд на окружающее меня великолепие зимнего утра, а потом уже иду в дом. На ходу раздеваясь и передавая вещи Веспе, что сует в руки пирожок, от которого вкусно пахнет творогом и ванилью.
— Что случилось-то?
Я жму плечами, передавая ей вещи, надкусываю сдобу и отдаю ее обратно. Никто не пойдет останавливать и укорять его, мама — нет, она всегда слушается его. Она молодец, жена и должна быть такой, стоять рядом, молча подавать болты и стрелы, всегда и во всем поддерживая мужа, даже если он тысячу раз неправ. Но иногда мне очень хочется, чтобы она
Веспе и Маар подавно не пойдут, они здесь работают, и это для них большая удача, как и для всякого не эльфа попасть на работу к крейви. Не дело это вмешиваться в чужие семейные дела. Они и так знают многое, не всегда стены в доме способны утаить какую-либо тайну, особенно, когда диалог происходит на повышенных тонах.
— Не знаю, сейчас выясним, — я жму напоследок руки матери, что смотрит на меня с тревогой.
Только этого не хватало, чтобы и она стала накручивать себя. Отец стоит за столом, глядя на меня, как я захожу в кабинет.
— Закрой дверь.
Я подчиняюсь, затем лишь иду к креслу с высокой спинкой. Самое неуютное кресло в мире, сколько раз я сидела здесь и пыталась спрятаться от его взгляда. Чем меньше я была, тем больше мне это удавалось.
— Я не говорил садиться.
В его голосе столько холодной ярости, что я останавливаюсь и вопросительно смотрю на него.
— Предлагаешь мне стоять, как в детстве, отвечая за свои проделки? Я ничего не натворила.
Я стою возле ненавистного предмета мебели, держу руку на его изголовье. Прошло то время, когда я боялась отца. Пройти-то оно прошло, но, тем не менее, я взглянула на то место, где отец держал хворостину. На подоконнике пусто, я улыбнулась самой себе, все-таки детские страхи самые сильные.
— Не натворила? — он проследил за моим взглядом, неверно истолковав его. — Я знаю, что значит этот рисунок, Вэлиан.
— Тогда я не понимаю, к чему этот допрос: спроси меня прямо то, что тебе хочется знать, а не пытайся вывести меня на чистую воду.
Он молчит некоторое время, изучающе вглядываясь мне в лицо, обводит фигуру, затем садится за стол, кивая на кресло. Теперь мне можно сесть. Я сажусь, откинувшись на спинку и приготовившись слушать.
— О чем я тебя просил, когда ты закончила эту свою академию и отправилась искать счастья?
Так, снова эта старая песня о главном! Хоть бы раз взять и пропустить эту тему, для разнообразия. Но нет, повторение — мать учения. Я коротко вздохнула.
— Для начала в мою академию меня отправил ты, и она тебя полностью устраивала до определенного времени. Ты сказал, дай и мне ответить! — бросаю я ему, с его же интонациями, увидев, что он собирается меня перебить и что-то ответить, — ты просил меня не позорить твое имя, твою честь, равно мою не отдавать кому попало.
Я смотрю на него вопросительно: все правильно произнесла? За такое время я выучила это полностью. Рихард Бэаквуа нехотя кивает. Мне это не нравится, но я продолжаю.
— Я уверяю тебя с моей девичьей честью все в порядке.
Выговариваю я последнее, старательно скрывая раздражение. Он мерит меня изучающим взглядом, видимо, сверяется с моими показаниями.
— Ты уверена?
— Разумеется, я уверена, — я киваю в сторону приоткрытого сейфа, — и ты ведь уже проверил мой браслет.
Я
После первой брачной ночи или после первого секса, тут уж как кому нравится, браслет переданный мужу темнеет, по его цвету в самом начале можно понять, так уж ли чиста и непорочна невеста.
С браслетом супруга ничего не происходит, как был темным, так и остается таковым.
Очень удобно. Неправда ли?
Хотя кто-то говорит, что не в девственности дело, но таких мало слушают, полагая, что это байки отвергнутых невест.
В последние лет сто пятьдесят появилось новое веяние: многие пары опускают момент обмена браслетами или обмениваются ими, но в запечатанных шкатулках. Времена меняются, нравы становятся вольными, и некоторые эльфы кичатся отсутствием предрассудков. Ключевое слово «кичатся», потому что это выглядит, как модное течение.
Всегда есть те, кому это важно. Например, эльфы, у которых кровь благороднее остальных, один из таких сейчас сидит передо мной. Ему так важно, чтобы его имя не было связано с моим позором, словно он забыл, что когда-то сам преступил закон, проведя несколько запретных ритуалов, и ни на ком-нибудь, а на собственной дочери, и, хуже того, — на ребенке.
— Это кольцо — метка, что ставят драконы своим любовницам, и на каждую вещь, что считают своей. Теперь ответь мне, ты точно ничего не натворила? До меня дошли слухи, что ты живешь с неким мужчиной, а теперь я вижу это на твоем пальце.
Любовницам? Внутри неприятно царапнуло. Несчастливых браков не бывает, а вот любовниц до браков предостаточно. Что-то я сразу об этом не подумала. Какой-то день уж больно гадкий получается, столько неприятного сразу.
— Отец, не устраивай, пожалуйста, фарс! Мы оба прекрасно знаем, с какой стороны к тебе пришли слухи, и этот эльф еще не впал в маразм, чтобы так искажать факты. Значит, в маразм впадаешь ты…
— Вэлиан!
Он грохает по столу так, что все предметы на нем подскакивают, падают, катятся по столу, чернильница опрокинулась, крышка выскочила, и ее содержимое растеклось по столу огромной кляксой, завоёвывающей все новые и новые границы, заключая в себя стилусы и перья.
— …или пытаешься все вывернуть и лишний раз извратить. Тебе ведь недостаточно моего слова, браслета этого гребанного, тебе нужно, чтобы я чуть ли не клятву тебе принесла, что все в порядке!
— Тогда зачем он тебе его поставил?
Он не обращает внимание на мой выпад и на мои слова, ему все равно, как я его вижу. Это не сегодня началось, так было всегда.
— Я попросила его.
— Ты?
Мне удалось удивить его. Другой раз меня бы это позабавило. Только сейчас я лгала ему. Зачем я это делала? Я только и делаю, что вру в последнее время. Я ведь только-только хотела рассказать, как есть, но все, как обычно, изменилось под натиском его настроения. Каждый раз иду домой с надеждой на лучшее, каждый раз все меняется под натиском обстоятельств.