Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945
Шрифт:
Как бы то ни было, мы остались вдвоем. Адольф Гитлер оказался человеком среднего роста и стоял слегка, почти незаметно наклонившись вперед. Внезапно он оживился и заговорил, слегка поводя руками. Все вместе это производило какое-то магическое воздействие.
– У меня к вам очень ответственное поручение, – заявил он. – Муссолини, мой друг и наш верный товарищ по борьбе, вчера был предан своим королем и арестован своими же земляками. Я не хочу и не могу оставить выдающегося сына Италии на произвол судьбы. Дуче [108] для меня является воплощением последнего гордого римлянина. При новом правительстве Италия от нас отвалится! Я сохраню верность моему союзнику и большому другу! Муссолини необходимо немедленно спасти, иначе его выдадут англичанам. Я поручаю вам провести эту акцию, имеющую первостепенное значение для дальнейшего ведения войны! Сделайте все возможное и
108
Дуче – итальянский титул, который носил Бенито Муссолини, глава Национальной фашистской партии. Титул был учрежден в 1925 г., и Муссолини получил его, сохранив за собой пост главы Совета министров Италии, что позволило ему стать фактическим главой итальянского государства, несмотря на наличие де-юре правящего монарха Виктора Эммануила III.
Адольф Гитлер на мгновение умолк, а потом продолжил:
– А теперь самое важное. При выполнении задания надлежит сохранять строжайшую секретность. Вместе с вами о нем должны знать только пять человек. Вы будете переведены в люфтваффе в распоряжение генерала Штудента. Вы с ним встретитесь и обговорите все детали. Я его сейчас проинформирую. Кроме того, вам вместе с генералом Штудентом надлежит предпринять все меры военного характера на случай выхода из оси Италии, подвластной Бадольо [109] . Рим сейчас ни в коем случае терять нельзя! Всю информацию по дуче вам следует раздобыть самому. Ни командующий немецкими войсками в Италии [110] , ни германский посол в Риме ничего не должны знать о вашем задании. У этих двух господ совершенно неправильное представление о положении дел, и они неизбежно будут совершать ошибки. Повторяю еще раз. Вы лично отвечаете передо мной за сохранение строжайшей секретности. Надеюсь вскоре услышать от вас хорошие новости. Желаю удачи!
109
Бадольо Пьетро (1871–1956) – маршал Италии (25 июня 1926 г.), герцог Аддис-Абебский, маркиз Саботино, премьер-министр, который принял власть над страной после свержения Муссолини в 1943 г., объявил нейтралитет и вывел Италию из Второй мировой войны.
110
В то время немецкими войсками на юге Италии командовал генерал-фельдмаршал Кессельринг.
Чем больше говорил Адольф Гитлер, тем сильнее я ощущал на себе его влияние. Произнесенные им слова звучали настолько убедительно, что у меня ни на мгновение не возникло сомнения в успехе предстоящей операции. Особенно я был тронут его проникновенным тоном, с каким он говорил о верности своему итальянскому другу.
– Мне все ясно, мой фюрер! Сделаю все от меня зависящее!
В ответ Адольф Гитлер крепко пожал мне руку, и на этом моя аудиенция у него была закончена. На протяжении всего короткого разговора, занявшего несколько коротких минут, которые мне показались вечностью, он неотрывно смотрел в мои глаза. Даже когда я по-военному повернулся кругом и направился к двери, меня не оставляло ощущение, что Гитлер пристально смотрит мне вслед. Перед тем как покинуть помещение, я обернулся, чтобы еще раз отдать честь, и понял, что не ошибся.
За дверью меня опять встретил адъютант, чему я был несказанно рад, так как в наступивших сумерках совершенно растерялся, не зная, куда идти. Мне необходимо было еще раз осмыслить только что пережитое. Я попытался вспомнить цвет глаз Гитлера. Почему-то мне показалось, что они были бурыми, но больше всего впечатлял его почти гипнотический взгляд, который продолжал ощущаться и после завершения аудиенции. Меня также поразило отсутствие мимики на его лице. Складывалось впечатление, что этот человек полностью владел собой и прекрасно мог контролировать свои эмоции. Вместе с тем он буквально излучал огромный заряд энергии, которая была сконцентрирована в нем. Создавалось ощущение, что она перетекает в собеседника.
За этими воспоминаниями я и не заметил, как вновь очутился в чайном домике и, выйдя в вестибюль, с удовольствием закурил. В голове роились самые разные мысли, и требовалось привести их в порядок. Тут появился ординарец и стал интересоваться, не надо ли мне чего-нибудь. Только тогда я понял, что страшно проголодался.
– Будьте любезны, принесите мне кофе и еще чего-нибудь к нему, – попросил я.
Как по мановению волшебной палочки мне быстро накрыли богатый стол. Положив портупею, фуражку и перчатки рядом с собой, я собрался было перекусить и насладиться покоем, как вдруг передо мной вновь возник ординарец и сообщил:
– Господин
В то же мгновение открылась дверь, и мне пришлось прервать свой запоздалый обед. Войдя в небольшое помещение, я доложил генералу о своем прибытии. Им оказался полноватый и жизнерадостный человек. Глубокий шрам на лице напоминал о тяжелом ранении, полученном в 1940 году под Роттердамом.
Я сообщил ему, что фюрер только что в общих чертах объяснил мою задачу. Тут в дверь коротко постучали и – еще один сюрприз, но, как оказалось, не последний в этот богатый событиями день – в комнату вошел рейхсфюрер СС Гиммлер, которого я видел до сих пор только на портретах. Он, наверное, хорошо знал генерала воздушно-десантных войск, поскольку они обменялись дружеским приветствием, пока я ждал момента, чтобы представиться как положено по уставу. После короткого рукопожатия рейхсфюрер СС предложил нам сесть.
Первым, что бросалось в глаза у Гиммлера, – это его старомодное пенсне. Застывшие и совсем не броские черты лица не выдавали ни единой мысли этого всесильного человека. На нем был китель защитного цвета с узкими, как я заметил, погончиками СС, не относящимися непосредственно к войскам СС [111] . Униформу дополняли галифе и сапоги для верховой езды. Как я убедился позднее, он никогда не надевал удобные для ношения длинные брюки.
Гиммлер по-дружески улыбнулся нам и стал обрисовывать политическую ситуацию в Италии. Он тоже не верил, что новое правительство Бадольо останется в лагере стран оси. Была названа масса имен офицеров, политических деятелей и аристократов, ни одно из которых прежде я не слышал. Поскольку одних рейхсфюрер называл надежными, а других предателями, то мне пришло в голову пометить некоторых для себя. Однако не успел я достать блокнот и ручку, как Гиммлер чуть ли не с бешенством обрушился на меня:
111
В СС было три ветви. Первая образовалась из военизированных отрядов СС, появившихся сначала в виде полка личной охраны фюрера лейбштандарт С С «Адольф Гитлер» и выросших в дальнейшем в войска СС, насчитывавших 38 чисто эсэсовских дивизий. Вторую ветвь составляли охранные части «Мертвая голова», которые управляли тюрьмами и концентрационными лагерями, а третью, второстепенную, ветвь представляли так называемые «общие СС», в чьи функции входил подбор рекрутов в активные ветви СС и добывание денег в различных добровольных организациях. В 1936 г. рейхсфюрер СС Гиммлер стал начальником всей германской полиции и объединил под своим контролем собственную службу безопасности – СД, тайную государственную полицию (гестапо), криминальную полицию (крипо), а также городскую и сельскую полицию, а с 1943 г. Гиммлер к тому же был министром внутренних дел Германии. В 1942 г. для действия на оккупированных территориях в составе СС были созданы карательные части особого назначения – эйнзацгруппы, а летом 1944 г. в ведение С С перешла и военная разведка и контрразведка абвер.
– Вы с ума сошли?! Как можно такое записывать?! Это же строжайшая тайна! Запоминайте!
Я, конечно, немедленно убрал письменные принадлежности и подумал:
«Хорошенькое начало! Вряд ли в суматохе этого дня мне удастся запомнить хотя бы одно из сотни упомянутых им имен. Ладно, обойдусь и без них!»
Гиммлер говорил без умолку, не давая нам со Штудентом вставить хотя бы одно слово. Но нам, собственно, и сказать было нечего. Между тем рейсфюрер продолжал сыпать фамилиями и вопреки всем правилам поведения приличных людей не скупился на эпитеты в отношении той или иной личности. Я, конечно, старался запоминать, но для одного раза их действительно было слишком много.
– Падение Италии не вызывает сомнений, – заявил Гиммлер. – Единственный вопрос заключается лишь в том, когда это произойдет. Возможно, со дня на день. Итальянские эмиссары уже ведут в Португалии закулисные переговоры с союзниками!
И вновь посыпалась череда фамилий, названий населенных пунктов, сопровождаемая выдержками из секретных донесений.
Затем Гиммлер принялся обсуждать с генералом Штудентом вопросы, которые меня не касались. Было уже одиннадцать часов вечера, и мои товарищи в Берлине наверняка извелись в ожидании моего звонка. Поэтому я испросил разрешения отойти, чтобы позвонить.
В коридоре в ожидании соединения со своей частью я вытащил сигарету и в раздумье закурил.
«По крайней мере, задание в общих чертах понятно, – размышлял я. – Остается только большой вопрос, как его выполнить…»
Тут в коридор вышел и Гиммлер. Увидев меня с сигаретой в руках, он буквально накинулся на меня:
– Опять эти проклятые сигареты! Разве трудно хотя бы несколько часов не курить? Вижу, что вы не тот человек, который нужен для этой миссии!
Он бросил на меня испепеляющий взгляд и удалился.