Секретная миссия

Маршалл Паола

Чаепитие в неурочный час нисколько не привлекало Девениша. Девениш любил кофе, но на этот раз решил пойти на самопожертвование.

— Долго ли вы намерены оставаться в своем поместье? — спросила мисс Фолкнер.

— О, это зависит от того, найду ли я здесь что-нибудь, что меня заинтересует… или развлечет, — ответил Девениш. — Сегодняшний день в этом отношении был замечателен. Едва не попасть под копыта коня без всадника, едва не задавить насмерть отважного юношу, познакомиться с очаровательной вдовой — разве не сюжет для романа?

Мисс Фолкнер ответила

на это сияющей улыбкой. Какое обаяние! Какие прекрасные манеры! Разумеется, она не подозревала, что речи Девениша и его мысли нисколько не сочетались между собой.

— Думаю, что ваши сегодняшние приключения напоминают скорее романы мисс Джейн Остин, чем зловещие истории миссис Рэдклифф. Никаких убийств, загадочных монахов или страшных склепов, — возразила она.

Девениш тактично не стал напоминать ей, что прежний хозяин Лайфорда пал жертвой таинственного убийства, тем более что в этот момент появилась миссис Фолкнер, а следом служанка внесла поднос с чаем.

Девениш встал и поклонился. Друсилла мельком отметила, что костюм его столь же безупречен, как он сам. Ей всегда казалось, что человек, получивший прозвище Дьяволиш, должен быть черноволос, угрюм и одет соответственно.

Ничего подобного. Единственное, что перекликалось с его прозвищем, была его манера говорить.

— Я надеюсь, господин Гиле оправится после того, что произошло, — сказал он, обращаясь к Друсилле.

— Господин Гиле, — откликнулась та, — ведет себя так, словно ему все на свете безразлично. Я порой спрашиваю себя, есть ли что-нибудь, что может вывести его из равновесия.

Улыбка на лице Девениша напоминала скорее ухмылку.

— Вы знаете, лучше уж так, чем видеть все в черном свете.

— Да, вы правы. Я должна признать, он был очень расстроен смертью моего мужа. Они великолепно ладили друг с другом. Далеко не всякий муж радушно принял бы в свой дом калеку.

— Я ничего не слыхал о смерти вашего супруга, — мягко проговорил Девениш. — Как вы знаете, это мой первый визит в Трешем после десяти лет отсутствия. Надеюсь, его смерть не была следствием долгой болезни? — Увидев, как она меняется в лице, он поспешил добавить: — Прошу вас, простите за мой бестактный вопрос.

— Прошло уже два года с того дня, когда мой бедный Джереми был найден мертвым далеко от дома. Как и почему он умер, этого я, наверное, не узнаю никогда. Вы можете себе вообразить, в каком я тогда была состоянии, но потом смирилась, хотя для этого потребовалось время.

— Значит, ничего не известно.

— Да. Лорд-наместник посетил тогда меня, заверил, что сделает все, что в его силах, чтобы разыскать убийц моего мужа. Увы, недавно я получила от него письмо, в котором он с сожалением сообщает, что так и не удалось выйти на след.

Друсилла была спокойна. Еще совсем недавно ей было бы трудно говорить о страшном конце Джереми. Она отметила, каким деловым тоном было произнесено последнее замечание Девениша, точно таким же он спросил о ноге Гилса.

— Примите мои соболезнования, мадам. Должно быть, вы очень тоскуете по нему.

— Да, мы дружили с детства и были

счастливы в браке.

И они замолчали. Мисс Фолкнер предложила еще чаю и булочек.

— Вы не собираетесь поселиться в Суррее? — спросила Друсилла, подталкиваемая скорее желанием увести разговор от гибели Джереми, чем действительно узнать о намерениях милорда. Друсилла немножко лукавила сама с собой. Лорд Девениш заинтересовал ее. Он был так непохож на Джереми, да и на большинство знакомых ей мужчин.

Он подкупал не только своей внешностью, но и едкими замечаниями, которые произносил с такой небрежностью. Однако мало что в этом человеке отвечало его устрашающей репутации.

Очевидно, Друсилла смотрела на Девениша слишком пристально для воспитанной леди, потому что вдруг заметила в его глазах, устремленных на нее поверх чашки, лукавую улыбку. Наверное, он ответил на ее вопрос, а она ничего не слышала! Друсилла вспыхнула.

Девениш, заметив, что она покраснела, мягко сказал:

— Как я понимаю, вы меня не расслышали. Мои намерения неясны. Они зависят от того, сколько я выдержу сельскую жизнь. Мой опыт в этом отношении столь мал, что я просто не знаю, понравится она мне или нет.

Девениш говорил и говорил, стараясь избавить ее от смущения. В этой молодой женщине нет ничего примечательного, тогда почему же он вдруг так внимателен к ней?

От размышлений его оторвал оживленный голос Друсиллы:

— Если вы желаете увидеть сельскую местность с самой лучшей стороны, то здесь есть великолепные виды. А еще мисс Фолкнер и я приглашаем вас в субботу на приходский праздник. Мы открываем для публики сады Лайфорда, с тем чтобы настоятель церкви Большого Трешема мистер Уильяме мог провести здесь ежегодный праздник — будем собирать средства для неимущих детей прихода. Ваше присутствие придаст блеск нашему собранию.

Девениш с поклоном поднялся.

— Могу ли я отказаться от столь заманчивого предложения! Конечно, я приду и буду рад сделать значительное пожертвование.

Девениш с иронией подумал, что все его лондонские знакомые пришли бы в изумление, узнай о его щедрости. Впрочем, они не могли знать, что Друсилла упомянула именно о том, на что он втайне делал пожертвования постоянно, — о неимущих детях.

Друсилла пробормотала слова благодарности. Граф еще раз поклонился.

— Надеюсь, вы меня простите, леди, если я покину вас.

Его речь и улыбка, которой он сопроводил ее, покорила обеих дам. Она полностью преобразила его лицо.

Друсилла при виде этого преображения испытала совершенно незнакомые ей ощущения. У нее словно озноб прошел по коже.

У мисс Фолкнер сердце на мгновение словно остановилось. Какой обаятельный господин! Она знала о его прозвище и репутации и все же решила: все это сказки!

О чем она и сказала Друсилле, когда Девениш ушел.

— Ты знаешь, дорогая, что ему дали прозвище Дьяволиш, а кое-кто называет его Сатаной? Говорят, его не пронять ничем и язык у него как змеиное жало. Обычно я прислушиваюсь к тому, что говорят люди, но в этом случае они ошибаются.