Секретное оружие (сборник)

Овалов Лев Сергеевич

В день посещения Озолса она появилась под вечер, хотя ее позднее появление не означало, что она не была осведомлена о визите Незабудки. Она следила за мной и вследствие профессиональной наблюдательности по незначительным деталям, обрывкам слов и незаметным вопросам создавала правильное представление о моем времяпрепровождении.

Она вошла, села, закурила, с любопытством взглянула на меня, ожидая, что я скажу, но я молчал, и она первой нарушила молчание:

– Был?

– Кто?

– Тот,

кто должен был к вам явиться.

Не было нужды прятать от нее Озолса, наоборот, она могла помочь обнаружить и других агентов Блейка.

– Был.

– Кто он?

– Некий Озолс, ветеринарный врач.

Она сама достала список и нашла в нем Озолса.

– Вы узнали о нем какие-нибудь подробности?

– Да, его кличка – Незабудка.

Я показал ей открытку с незабудками и познакомил со своей догадкой.

Ей понравились цветочные псевдонимы. Она оживилась и утвердительно кивнула.

– Вы не узнали его адреса?

– Это могло вызвать подозрения.

– Правильно. По-видимому, это старый провокатор. Он сразу бы исчез. Но его адрес легко узнать.

– Через адресный стол?

– Конечно, нет. В адресном столе сейчас полная неразбериха, хотя немцы создали в нем видимость порядка. Вы должны использовать Эдингера. Попросите его узнать адрес…

– Эдингера?

– Разумеется. Он отыщет Озолса за несколько часов.

Она была дерзка и трезва. Эдингер мог найти Озолса без труда, а скрывать Озолса от Эдингера тоже не было необходимости.

Я тут же позвонил Эдингеру по телефону.

– Господин обергруппенфюрер? Счастлив вас приветствовать. Вы могли бы меня принять?

– Приходите завтра, Берзинь, – ответил он. – Вы мне тоже нужны.

– О, на этот раз я удовлетворю ваше любопытство, господин обергруппенфюрер…

– Хорошо-хорошо, – довольно сухо отозвался он. – Буду ждать.

Он действительно меня ждал и с первой же секунды моего появления в кабинете устремил на меня пытливый неодобрительный взгляд.

– Садитесь, Блейк, – сказал он. – Я слушаю вас, хотя вы мало чем оправдываете мое снисходительное отношение.

– Не так просто передать моих агентов другому хозяину, – обиженно возразил я. – Я восстанавливаю утраченные связи, перепроверяю всю сеть. Вы получите людей, которые действительно многого стоят…

– Но когда, когда? – нетерпеливо перебил Эдингер. – Вы злоупотребляете моим терпением, Блейк.

– Не позже как через две недели, – твердо сказал я. – Но мне нужно найти одного ветеринарного врача, некоего Озолса.

– А он в Латвии? – спросил Эдингер.

– Безусловно, – подтвердил я. – Озолс Арнольд Янович.

– Это что, ваш агент? – спросил Эдингер.

– Да. – Я свободно мог подарить Озолса Эдингеру. – Я утратил с ним связь, а запрашивать Лондон

нецелесообразно. В современных условиях это может затянуться, я не рискую испытывать ваше терпение. Озолс поможет мне восстановить некоторые связи.

– Я вижу, вы беретесь за ум, – похвалил меня Эдингер. – Я прикажу найти этого Озолса.

Он по телефону вызвал гауптштурмфюрера Гаусса, и через минуту в кабинет вошел какой-то чиновник в черной эсэсовской форме, висевшей на нем мешком и явно обличавшей штатского человека.

– Господин Гаусс, – сказал Эдингер, – мне нужно найти некоего Озолса…

Эдингер вопросительно обернулся ко мне.

– Арнольд Янович, – подсказал я.

– Арнольд Янович, – повторил в свою очередь Эдингер. – Он служит где-то у нас в Латвии ветеринарным врачом.

– Как срочно это нужно? – скрипучим, деревянным голосом осведомился господин Гаусс.

– Задание особой важности, – сказал Эдингер. – Эти данные нужны лично мне.

Господин Гаусс поклонился и ушел, не промолвив больше ни слова.

– А теперь, Блейк, буду говорить я, – сказал Эдингер и зашевелил своими усиками, точно таракан перед неожиданным препятствием.

Он хотел казаться внушительным и, пожалуй, казался таким, но на этот раз он выглядел больным, чувствовалось, что он не в своей тарелке, хотя по-прежнему старался говорить резко и угрожающе.

– Я ценю вас, Блейк, – сердито сказал Эдингер. – Наша разведка наблюдает за вами вот уже шесть лет, и вы все время работали только на свою страну. Поэтому вы поймете меня, если я скажу, что пошел в полицию для того, чтобы служить Германии.

Я уже видел, что мне придется стать свидетелем очередного словоизвержения на тему о величии германского рейха, но на этот раз мне показалось, что Эдингер говорил не ради рисовки, на этот раз он нуждался в самоутверждении…

Увы, он был не из тех, кому можно было что-либо объяснить! Поэтому я молчал.

И так же, как всегда, Эдингер внезапно спустился с заоблачных высот риторики на залитую кровью землю.

– Как это ни печально, но я хочу огорчить вас, господин Блейк, – внезапно произнес он. – Вас окружают подозрительные люди, вы прикрываете коммунистов и партизан…

Я похолодел. Так, кажется, говорится в романах? Во всяком случае, я испытал весьма неприятное ощущение. Черт знает, что он мог узнать! Было бы глупо и обидно так просто, ни за понюшку табаку погибнуть в здешних застенках…

– Вы уверены в своем шофере? – строго спросил меня Эдингер. – У нас о нем самые неблагоприятные сведения. И то, что я сейчас говорю об этом, – свидетельство доверия, которое я еще не утратил к вам…

У меня немного отлегло от сердца, хотя я еще не знал, что нужно от меня Эдингеру.