Секретные бункеры Кёнигсберга
Шрифт:
В замке же в это время творилось что-то невообразимое. Находившийся под сильнейшим артиллерийским обстрелом, он был окутан облаками дыма и кирпичной пыли. Стены его зияли пробоинами, были изъедены как оспой следами тысяч прямых попаданий снарядов, осколков, пуль. Колокольня, ставшая предметом особой «заботы» наступающих, казалось, еле держится и готова рухнуть вниз. Множество пробоин в ее восточной стороне образовали гигантский пролом во всю высоту сооружения, обнажив этажи, полуобвалившиеся лестницы, скрюченную металлическую арматуру.
Батальон фольксштурма еще пытался огрызаться огнем из амбразур — удобное расположение замка все-таки позволяло держать под обстрелом все прилегающие к нему улицы. Но решительный напор наступающих, подавивших уже многие очаги сопротивления в этом агонизировавшем городе-склепе, заставлял полностью деморализованных «защитников алькасара Восточной Пруссии» бросать оружие и искать
Из воспоминаний Ганса Гербаха.
Газета «Остпройссенблатт». 7 июня 1969 года
«…В бомбоубежище здания Унфрида был оборудован батальонный медпункт… В глубоких подвалах „Блютгерихта“, где еще сохранялись неприкосновенные запасы вин, создалось совершенно нетерпимое положение. Пытавшиеся найти спасение от обстрела солдаты и гражданские лица проникали в подземелья, стаскивали с полок бутылки с вином… и напивались до потери чувств… Чтобы пресечь всеобщий хаос, командир фольксштурма приказал поставить вооруженного автоматом охранника у входа в глубокие подвалы. Но толпа смяла и его…»
Когда в замок прорвались группы майора Фойгта, там царил полный хаос — по двору бродили пьяные, кругом валялось брошенное оружие, из подвалов восточного крыла раздавались беспомощные крики оставленных медперсоналом раненых. Солдаты и офицеры в оборванных мундирах, в которых еще угадывались черты эсэсовской и полицейской униформ, заняли наиболее сохранившуюся часть помещений северного крыла замка. Буквально вышвырнув забившихся туда в животном страхе фольксштурмистов, головорезы бывшей боевой группы «Шуберт» стали готовиться к отражению решающей атаки. Но среди обороняющихся оказалось не так уж много фанатиков, готовых положить свои жизни «за фюрера и фатерлянд». То тут, то там в подземных казематах замка разыгрывались финальные сцены «героической обороны», как о том сообщалось в сводках Верховного командования вермахта. Десятки людей вдруг стали срывать с себя офицерскую униформу и облачаться в грязные солдатские мундиры или брошенное повсюду гражданское тряпье. На пол летело то, что когда-то было предметом их особой гордости, — черные френчи эсэсовцев и серые шинели политических руководителей всех рангов с замысловатыми нашивками и петлицами, кожаные куртки НСКК и мундиры многочисленных полицейских формирований, начиная с полиции безопасности и кончая так называемой водной полицией. В кучи мусора сыпались железные кресты и почетные знаки НСДАП, Германского трудового фронта, Имперского союза германских чиновников, удостоверения сотрудников СД и полиции. Подвалы наполнялись удушливым дымом от импровизированных костров, в которых, корчась, смрадно сгорала нацистская атрибутика, когда-то свидетельствовавшая о высоком общественном положении их владельцев. К слову сказать, не поэтому ли калининградские мальчишки еще долго находили в развалинах замка обгорелые фашистские ордена, медали и знаки отличия.
Среди тех, кто прибыл под командованием майора Фойгта в замок, было немало лиц, не без основания опасавшихся за свою судьбу, попади они в руки наших солдат: крайслейтер Кёнигсберга Эрнст Вагнер и целый ряд нацистских бонз из других районов Восточной Пруссии, руководитель полиции безопасности и СД оберфюрер СС Бёме и полицай-президент Кёнигсберга обергруппенфюрер СА Шёне, начальник полиции порядка генерал-майор Шуберт и сотрудники его штаба, штандартенфюрер Ланге и многие, многие другие. У нас нет точных данных о том, удалось ли этим лицам спастись из уже захлопнувшейся ловушки — руин Королевского замка. Известно лишь, что некоторые из них оказались к исходу дня, когда замок был уже в наших руках, далеко на окраине Кёнигсберга. В частности, генерал-майор Шуберт и двое офицеров его штаба были обнаружены нашими солдатами в одном из бункеров южнее Йудиттена [151] , где они, не пожелав сдаться, застрелились. Куда исчезли крайслейтеры и сотрудники СД, до сих пор остается неизвестным. Во всяком случае, установленный факт бегства из блокированного замка генерал-майора Шуберта свидетельствует о том, что нацистские и эсэсовские руководители могли воспользоваться подземными туннелями, сооруженными накануне под руководством советников Гербаха и Мунира. Теми самыми туннелями, которые сообщались с городской гидротехнической системой и имели прямой выход в канализационный коллектор.
151
Ныне — район улиц Тенистая аллея и Химическая.
Пока нацистские функционеры и сотрудники специальных служб, заметая следы, выбирались из замка, фанатики вроде полицейского майора Фойгта продолжали ожесточенное сопротивление,
Однако в отличие от своих бывших начальников майор Фойгт, видимо, не знал о тайных подземных ходах, а если и знал, то не смог ими воспользоваться. Убегающие, как правило, стараются не оставлять за собой следов, и, думается, для того, чтобы привести в действие заранее заложенные заряды, им не потребовалось много времени.
Так или иначе, к исходу 9 апреля 1945 года замок как опорный пункт обороны Кёнигсберга перестал существовать. Об этом достаточно красноречиво рассказывается в мемуарах советских военачальников, воспоминаниях непосредственных участников боев, художественной литературе.
Из книги В. В. Карпова «Взять живым».
Москва, 1975 год
«…На третий день полк, пробиваясь через завалы и пожары, вышел к маленькой тесной площади. За ней бойцы увидели высоченные круглые башни с зубчатым верхом — замок прусских королей…
Над разведчиками волна за волной прошли самолеты и сбросили бомбы на замок. Красная кирпичная пыль и черный дым поднялись выше зубчатых башен. Взвод самоходных пушек бил в одно и то же место, чтобы сделать проломы. Но стены были четырехметровой толщины, а попасть „снарядом в снаряд“ было не так-то просто… Кто мог уцелеть там после такого ужасного обстрела и непрерывной бомбежки? Был дан сигнал атаки, и полки пошли на последний штурм…»
Из книги В. Н. Балязина «Штурм Кёнигсберга».
Москва, 1964 год
«…И когда стало ясно, что ничего живого не осталось, поднялась в атаку пехота. Но крепки оказались немецкие стены, глубоки погреба, живучи… засевшие в замке… Из-под земли и развалин, захлебываясь, залаяли пулеметы — первая волна атакующих залегла…»
Из книги К. Н. Галицкого
«В боях за Восточную Пруссию. Записки командующего 11-й гвардейской армией».
Москва, 1970 год
«…Первыми ворвались в замок подразделения 169-го гвардейского стрелкового полка под командованием подполковника А. М. Иванникова.
Штурмовые отряды дивизии при поддержке орудий, поставленных на прямую наводку, и танков с саперами, прикрываясь дымами, прорвались через проломы в стенах во внутренние помещения замка. Более трех часов длился бой в помещениях, на этажах и в отдельных строениях. К 19 часам гвардейцы полностью овладели замком…»
Сейчас, спустя шестьдесят пять лет после штурма Королевского замка нашими солдатами, трудно восстановить картину последнего боя в его уцелевших помещениях и подвалах. Известно одно — бой был ожесточенный и беспощадный с обеих сторон. Немало наших солдат сложили головы на подступах к тевтонской руине и в ее мрачных казематах. Но и среди оборонявшихся потери были внушительными — на сборный пункт военнопленных, расположенный в громадном монтажном зале ремонтных мастерских Рейхсбанка, из замка направилась лишь горстка понурых людей в изодранной униформе мышиного цвета.
Во дворе замка, загроможденном обломками, усеянном стреляными гильзами и трупами вражеских солдат и офицеров, расположились гвардейцы Иванникова, с боем продвигавшиеся в центр города с юга. Их стрелковый полк уже имел на своем боевом счету прорыв обороны гитлеровцев в районе Понарт, взятие главного железнодорожного вокзала и форсирование Прегеля. Теперь, когда спало напряжение боя, смертельно уставшие бойцы думали только об отдыхе и еде, которую еще не успели подвезти застрявшие где-то среди руин и завалов тыловые службы.
Над входом во внутренние помещения «Блютгерихта» и у внешней стены южного крыла замка предусмотрительный Пауль Файерабенд, во время штурма прятавшийся в одном из подвалов, вывесил белые флаги. А заметив во дворе замка фигуру старшего начальника, как показалось ему, — полковника, Файерабенд тут же предложил ему послать солдат в подземелье «Блютгерихта» и воспользоваться богатейшими запасами марочных вин. Старый член нацистской партии, хороший знакомый гаулейтера и известный завсегдатай полуночных застолий «Большого ремтера», теперь заискивал перед победителями, стараясь расположить к себе хмурых и усталых людей в выгоревших ватниках и плащ-палатках. Полковник же, презрительно посмотрев на жалкую согнувшуюся фигуру Файерабенда, просто прогнал его, что-то беззлобно сказав вдогонку. В холодных рыцарских залах, из которых еще не выветрился запах пороховой гари, среди разного хлама и обломков размещались на ночлег советские солдаты, может быть, впервые за последние дни имевшие шанс выспаться.