Секретные объекты «Вервольфа»
Шрифт:
— Понятно. А как он попал в Южную Америку?
— Прямо скажу, господин Майнерт, мы не знаем, как Рихард Зам попал в Америку, но знаем точно, кем он был и какую фамилию он носил в Германии.
— Кем же?
— Рихард Зам… Это его не настоящая фамилия, как не настоящей была и его предшествующая фамилия — Райман, Губерт Райман. По документам этот Райман был инженером и якобы жил на Кайзерштрассе в Кёнигсберге. Нам удалось проверить это обстоятельство и уточнить, что Губерт Райман на самом деле погиб во время бомбежки в сорок четвертом году. Мы установили, что на самом деле этого человека звали Хорстом Альвином Бёме. Он был оберфюрером СС и возглавлял
— Да, видно, профессионал был высокого уровня!
— По линии нашей военной разведки в России мы пытаемся сейчас узнать что-нибудь о Бёме. Вернее, о том, что знают русские о нем. Многие русские архивы сейчас стали доступными, и мы собираемся выудить из них хоть какие-нибудь сведения о нем…
— Ну, не знаю, что здесь может получиться. Это в начале девяностых русские стали открывать и рассекречивать все подряд. Тогда даже можно было проникнуть в президентский архив… А потом они спохватились, и сейчас, кажется, все это не так просто.
— Это, собственно, не так важно. Теперь у нас в руках уникальные документы, и надо сделать все возможное, чтобы не упустить шанс…
— Когда вы считаете, мне нужно выезжать?
— На всю подготовку как по линии МВД, так и… по нашим делам у вас десять дней. Этого вполне достаточно.
— Вы так полагаете? Я сомневаюсь!
— А я уверен! Такому опытному разведчику, как вы, выполнение этого задания вполне по плечу. Надо сконцентрировать свое внимание на подготовке. Помните, как говорил Гёте? «Никто не знает, каковы его силы, пока их не испробует».
И хотя Майнерт почувствовал в словах Булле неприкрытую лесть, ему было приятно, что руководитель одного из ведущих подразделений БНД отзывается о нем в столь превосходных тонах.
— Я готов приступить к разработке операции, — серьезно проговорил Майнерт.
— Ну вот и хорошо. О деталях вам завтра расскажет наш сотрудник Кашевский. Вы же его знаете?
— Знаю. Такой невысокий, ироничный… Мы с ним в прошлом году обсуждали один вопрос, связанный с Литвой.
— Правильно, он у нас лучший специалист по Литве и, кстати говоря, по Мемельской области. Вы же там бывали?
— Не раз! Проблемы этнических немцев там стоят очень остро. Я… — Советник Булле, демонстративно посмотрев на часы, покачал головой: — Я вынужден перед вами извиниться. Мне очень приятно с вами беседовать, но у меня назначена встреча. Боюсь, что могу попасть в пробку. Всего хорошего, господин Майнерт. Мы еще увидимся перед вашим отъездом. — Булле собрал листки в папку и убран ее в кейс. — Я скажу фрау Пауле, чтобы она принесла вам еще чашечку чая.
— Спасибо.
Господин Булле вышел из комнаты, а Бруно Майнерт задержался в доме на четверть часа. Он пил чай с яблочным конфитюром и размышлял о предстоящем задании. Оно отличалось от десятков других, которые ему довелось выполнять за период службы в разведке, своей необычностью и, прямо скажем, некоей долей романтики. Находясь в стане противника, совершенно незаметно для него
Конечно, Майнерт неоднократно слышал о поисках этого шедевра, знал, что ищут его и русские, и немцы, и поляки. Даже американцы, кажется, предприняли несколько попыток провести раскопки в Кёнигсберге. Но все безрезультатно. Многие думали, что ее тайно вывезли и хранят где-то у себя русские. Кто-то говорил, что Янтарную комнату и другие ценности в сорок пятом пытались вывезти немцы на морском транспорте, но русская подводная лодка потопила его вместе с сокровищами. И вот теперь, всего несколько минут назад перед его глазами лежал документ, со всей достоверностью подтверждающий, что большинство ценностей рейха, находившихся в Восточной Пруссии, спрятано в подземельях и бункерах Калининграда, под самым носом у русских!
Миссия, которую предстояло выполнить Майнерту, безусловно, должна была войти в анналы германской разведки. Да что разведки! В анналы истории!
От этих мыслей у Бруно Майнерта даже порозовели щеки. Похоже, что на самом излете служебной карьеры ему выпали невероятная удача и удивительный шанс закончить службу не просто одним из тысяч рыцарей плаща и кинжала, но и стать человеком, вернувшим миру великое достояние его культуры. С этими мыслями он покинул конспиративную квартиру, ехал до дома на своем автомобиле, ужинал и даже смотрел телевизор. Это было всего какие-нибудь две недели назад. А сейчас советник МВД Германии Бруно Майнерт находился в самой западной области России и предпринимал все возможное, чтобы выполнить поставленное перед ним задание. Похоже, это ему удавалось.
Советник Майнерт еще немного поработал с документом, записанным на мини-дискетку, проставляя против осмотренных им объектов условные значки или давая краткую характеристику увиденного. Затем он проделал то же самое, что сделал, когда входил в комнату офиса «Германской экономической ассоциации», только в обратной последовательности — вынул из «Кассиопеи» флэш-карту, убрал ее в черный конверт, который, в свою очередь, положил в папку. Спрятав все это в сейф, он выключил кондиционер, взял видеокамеру и вышел из кабинета. До встречи с руководством Регионального фонда развития области оставалось двадцать минут.
Бруно Майнерт освободился уже в восьмом часу вечера. Он успел предупредить руководителя представительства Торговой палаты Гамбурга и директора «Дома гуманитарного взаимодействия» о том, что подойдет в «Дарфи-клуб» чуть попозже, часам к девяти, и теперь имел не менее полутора часов для вечерней прогулки по Калининграду.
Вообще-то говоря, Майнерт практически выполнил задание. «Выкраивая время для осмотра города», он смог побывать почти на всех объектах, перечисленных в перечне. Он побродил в окрестностях Форта № 3 на Северной горе, правда, зная, что сами сооружения занимают какие-то военные склады. Для него важно было с одного из насыпных холмов вдоль шоссе в том месте, где проводятся мотоциклетные гонки по пересеченной местности, снять на видеокамеру панораму с видом на город. Ведь объект «Вервольфа» располагался как раз рядом с дорогой, и специалисты, увеличив изображение, установили бы, сохранился ли поверхностный слой земли или же секретный бункер, примыкающий к бомбоубежищу, давно обнаружен и разорен.