Секретные поручения 2. Том 2
Шрифт:
Курбатов разозлился. Теперь ни Веры, ни косвенной виновности, ни задушевных бесед в камере СИЗО.
– Я помогала ей иногда по хозяйству, – протараторила женщина в спортивном костюме, соседка из квартиры напротив. – Борщик сварю, картошечки почищу, в квартире уберусь. У нас были прекрасные отношения, просто замечательные, вы ничего такого не подумайте…
– Вчера, вспомните, – перебил ее Курбатов. – Кто-нибудь приходил к ней?
– Ну-у… – Женщина состроила задумчивую гримаску. – Не знаю. Вообще-то
– Кто именно? Имена, фамилии? Приметы?
– Ой, трудно сказать…
– Я часто видел двоих, – подал голос высокий лысоватый мужчина.
Он прокашлялся.
– Меня зовут Антон Григорьевич, мы живем как раз под Верой, в двенадцатой квартире. Это у нас потолок рухнул ночью…
– Кого вы видели?
– Один пожилой. Лет под пятьдесят. Невысокий. Лицо такое невыразительное. Ну…
Антон Григорьевич потер ладонью заросший утренней щетиной подбородок и усмехнулся.
– Кирпича просит. Нос крупный, лоб невысокий, глубокие залысины. Одевается хорошо. И машина хорошая.
– Что за машина?
– Ну, такая… – Он покрутил рукой в воздухе. – Спортивная. Серебристая. Американец, кажется. Запер меня однажды – поставил машину так, что мне утром было не выехать. А тут сына надо в школу отвезти и самому на работу не опоздать. Пришлось сигналить, пока он не вышел и не отогнал ее в сторону. Еще недовольный такой был…
– Госномера записали?
Антон Григорьевич пожал плечами.
– Так ведь… Нет. Если бы не досигналился до него, тогда, возможно…
– Я помню номера, – вдруг показалась рядом мальчишеская голова. – И марку помню. Это «Крайслер-себринг», «купе», двигатель три литра, рядный, четырехцилиндровый, автоматическая коробка передач, разгон до сотни за восемь и три секунды. Вы записываете?..
– Ты почему еще не в школе? – нахмурился Антон Григорьевич. – Что за дела, Степан?
– Погодите, – сказал Курбатов. – Со школой мы как-нибудь утрясем. Так какие были номера у машины, мальчик?
– Эс шестьсот тридцать пять, эр ха двадцать один, – отчеканил мальчик. – Он все время бросает машину как попало. И у него задний бампер треснул, а он его скотчем замотал. И стекла с электроподогревом, и левое зеркало с электроподогревом, а резина низкопрофильная, семнадцатка…
– Погоди, – остановил его Курбатов. – Ты просто настоящий сыщик. Так, может, ты знаешь, как зовут этого человека? Ну, который водит эту машину?
– Нет, – с гордостью сообщил Степан. – Мне люди неинтересны. Я интересуюсь механизмами. И путешествиями. Вы играли в «Пиратов Южной Галактики»?
– Не играл. Но ты молодец. Теперь ты можешь идти в школу, – Курбатов потерял интерес к мальчику и повернулся к его отцу.
– Я так понял, что владелец «Крайслера» оставался у Веры Седых на
– Да, конечно.
– И как часто?
– Раз в неделю, два… Примерно так. Но в последнее время я его не видел. Зато где-то на прошлой неделе мы с ней встретились в лифте. Она была с другим парнем. Этот гораздо моложе.
– И как он выглядел?
– Обычный парень, лет за двадцать пять. Высокий, худощавый. Шатен. Зеленоватая куртка, кажется… Хотя не буду утверждать, что именно зеленоватая. Ничего такого, в общем, запоминающегося.
Курбатов заполнял бланк повестки. Он кивнул, не поднимая головы, затем отложил ручку и протянул повестку Антону Григорьевичу.
– Я вас жду завтра у себя. Адрес здесь записан. Время проставите сами, когда вам будет удобнее. Только предупредите меня где-то за час до встречи. Завтра мы поговорим обо всем этом подробнее. Все, спасибо.
Он поднялся, тщательно разгладил брюки и отправился в ванную.
– Какие новости, Савицкий?.. Ну ты и накурил здесь! – Он помахал перед лицом ладонью, разгоняя дым. – Хоть бы уж сигареты покупал приличные, что ли… Нашел что-нибудь?
Труп уже увезли, а вместе с ним уехал и судмедэксперт. Савицкий сидел на корточках, внимательно разглядывая эмаль на краях ванны и дымя беломором.
– Картинка в общем и целом такая. – Он глубоко затянулся, глянул на окурок и, поплевав на него, бросил в бумажный кулек. – Убийца сидел в квартире, не знаю как долго. На лоджии сухо, и там следы от мужских ботинок. У нее там пылища, давно не убирали, видно, а он принес на ботинках снег, который растаял и превратился в грязь. В общем, следы отчетливые. И довольно свежие. Много следов. Когда она пришла домой, он, по всей видимости, был уже здесь.
– Дружок? Любовник?
– А чего бы он тогда прятался? – резонно заметил Савицкий. – Он бы с ней прямо в ванной и сидел, развлекал бы ее. А так… Дверь в ванную он ножичком отпер. На косяке и на двери следы остались – вон, обрати внимание. Прикинь заодно, какого он росточку был.
Курбатов прикинул. Убийца просунул нож в щель между косяком и дверью и выломал щеколду. Судя по толщине, это явно был не столовый нож, а росту в убийце было…
Курбатов встал перед дверью, примериваясь, как бы он ломал ее. Убийца был выше его почти на целую голову.
– Потом он зашел, – продолжал Савицкий. – Быстро, она даже не успела вскочить. И одним ударом…
Виктор постучался и вошел. Курбатов мельком взглянул на него и кивнул, продолжая что-то писать. На столе перед ним лежал портативный магнитофон.
– Садитесь, не стойте, – буркнул он. – Я сейчас.
– У вас можно курить?
Важняк взял из пепельницы окурок с наросшим столбиком пепла, стряхнул пепел и глубоко затянулся.