Секретный фронт. Воспоминания сотрудника политической разведки Третьего рейха. 1938-1945

Хёттль Вильгельм

Я передал эту информацию фюреру и всем остальным. В зале царили подавленное настроение и уныние, усиливавшиеся дополнительными сообщениями о длительности воздушного нападения, большом числе задействованных в нем самолетов союзников и значительных разрушениях в районе университета и церкви в Сан-Лоренцо.

После окончания речи фюрера началась наша с ним частная беседа. Он сообщил мне две важные информации:

1. Подводная война в ближайшее время будет вестись новыми средствами.

2. В конце августа немецкий воздушный флот начнет операции возмездия против Лондона, который будет стерт с лица земли в течение нескольких недель.

Наряду с другими вопросами я сказал ему о необходимости в преддверии репрессалий усилить

противовоздушную оборону Италии. Меня снова вызвали к телефону, а через некоторое время настала минута завершения конференции. И только на обратном пути в поезде я смог изложить Гитлеру следующие соображения:

Италия, сказал я, в настоящий момент вынуждена нести основное бремя сдерживания яростных атак двух империй – Британской и Соединенных Штатов. Не исключена опасность, что она при этом потерпит поражение. Воздушные удары союзников не только подрывают моральный дух населения, но и наносят громадный ущерб военному производству и всей национальной социальной сфере.

Африканская кампания, подчеркнул я, имела бы совершенно иной ход, если бы мы обладали господством в воздухе или, по крайней мере, паритетом.

В завершение я высказал мысль, что моральная напряженность в стране очень велика.

Фюрер ответил, что кризис в Италии является кризисом веры и что он пришлет необходимое подкрепление для усиления обороны полуострова как от атак с воздуха, так и с земли. Оборона Италии, пояснил он, имеет для Германии чрезвычайно важное значение.

Тональность нашей беседы была очень дружеской, и мы расстались с хорошим настроением. Когда самолет фюрера взлетел, я обратился к Кейтелю, которого провожал до его самолета, и сказал:

– Присылайте все необходимое нам как можно быстрее и имейте в виду, что мы находимся в одной лодке.

В 18 часов вечера я вылетел назад в Рим. Когда мы пролетали над Соратте, я приказал увеличить скорость, так как на горизонте показались плотные дымные облака. Это горела железнодорожная станция Литторио, над которой мы проследовали через несколько минут. Сотни вагонов горели ярким пламенем, депо и мастерские были разрушены, а аэродром непригоден для взлета и посадки самолетов. Прилегавший район Сан-Лоренцо представлял собой такую же картину, разрушения казались ужасными. Когда я приземлился, меня встретили префект и еще несколько ответственных лиц. С аэродрома направился прямо на виллу Торлония. По пути туда мне встретились толпы народа, шедшие пешком и двигавшиеся на всех видах транспорта в сельскую местность. У родников и колодцев стояли длинные очереди, так как система водоснабжения была выведена из строя. В вечернем небе с виллы Торлония были видны отблески пожаров. Рим пережил ужасный день огня и стали, разрушивший последние иллюзии.

В последующие дни я посетил наиболее пострадавшие районы, в частности железнодорожную станцию и аэродром Литторио, аэропорт Кампино и университет, дав, однако, указание, чтобы в газетах не печатались никакие подробности.

В это же время оппоненты режима стали распространять слухи, что встреча в Фельтре прошла абсолютно безрезультатно, что Германия бросила нас в беде и что после захвата Сицилии англичане высадятся чуть ли не в самом Риме. Все это усиливало напряженность, которая и без того достигла критической отметки. Такая же напряженность царила и в королевском дворце. Я понял это уже на предпоследней аудиенции у короля. Наша последняя аудиенция с ним состоялась в воскресенье 25 июля на вилле Савойя.

74

Сегодня утром из Рима возвратился адмирал Бривонези, которого ждали с нетерпением, и нарушил мое одиночество. Он передал мне письмо от моей жены, датированное 13 августа, в котором она написала, что по-прежнему отрезана от всего мира, что у нее нет телефона, а жизнь протекает в состоянии постоянной напряженности. Не знаю, имела ли она в виду авианалеты или что-то другое. Адмирал привез мне полное собрание сочинений

Ницше в прекрасном переплете в двадцати четырех томах, которое фюрер прислал через Кессельринга [82] к моему шестидесятилетию.

82

Кессельринг Альберт (1885–1960) – немецкий военный деятель, генерал-фельдмаршал. Командовал воздушным флотом Германии в операциях против Польши, Франции и Советского Союза. В 1941–1945 гг. – главнокомандующий немецкими войсками в Средиземноморье, затем в Западной Германии. Виновен в уничтожении мирного населения упомянутых выше стран и Италии. Нюрнбергским международным трибуналом приговорен к пожизненному заключению. Освобожден в 1952 г.

Адмирал рассказал, что Витторио покинул страну и объявлен дезертиром, слышать об этом мне было больно. Газета «Пополо д'Италия» более не выходит, а здание редакции в Милане разгромлено.

Мне были переданы некоторые личные документы и бумаги, а также книги из дворца «Венеция». Что же касалось моего будущего, нового ничего не было.

75

На этом заканчивается первый том понтинских и сардинских размышлений.

19 августа 1943 года, 3 часа дня

Часть третья

НЕМИНУЕМЫЙ КОНЕЦ

Глава 15

КОНЕЦ ФАШИЗМА

Освобождению Муссолини в последние годы посвящено немало публикаций, вызволение же Чиано и его семьи осталось без должного внимания прессы. Выдуманная история, будто бы Чиано был вывезен в Германию против его воли, а затем передан неофашистскому итальянскому правительству для свершения над ним суда, требует уточнения и даже опровержения.

Я сам был тесно связан с акцией по его вызволению, так что могу рассказать обо всем подробно. Излагаю эту историю вкратце. В середине августа 1943 года один из друзей семьи Чиано обратился к Долльману, представителю Гиммлера в Риме, с просьбой помочь его семье выехать в Германию, так как в Риме их жизням угрожает опасность. В то время Чиано по приказу Бадолио был посажен под домашний арест с запретом выхода из своего жилища. Посредник сообщил, что, по имеющимся у него сведениям, Бадолио намеревается вывезти его и его семью на один из островов в Средиземное море, чтобы предотвратить возможную попытку к бегству.

Гиммлер передал эту просьбу Гитлеру. Тот не возражал, и наша секретная служба получила распоряжение разработать план вывоза Эдды Чиано и ее детей в Германию. Отдавая это указание, Гитлер подчеркнул:

– Что бы ни случилось, необходимо сохранить кровь Муссолини, текущую в жилах его внуков, во что бы то ни стало для будущего.

Он проявлял реальный интерес к внукам, считая их наиболее важными членами семьи, испытывая к тому же большую симпатию к Эдде, которая, по его мнению, была единственной среди детей Муссолини, достойной своего отца.

В инструкции Гитлера Чиано упомянут не был. Когда же его спросили об этом, он ответил, что Чиано может приехать тоже, если захочет, да и его жена будет в этом заинтересована. Распоряжение было не очень четким: а что, если Чиано изъявит такое желание, а его жена проявит безразличие или даже будет возражать против этого? По всей видимости, Гитлер находился под впечатлением слухов, имевших хождение в Германии, что взаимоотношения между супругами оставляли желать лучшего. Он полагал, наверное, что Эдда будет рада возможности избавиться от своего мужа. Когда офицеры нашей службы, получившие задание заняться подготовкой и проведением акции, запросили более четкие инструкции, у Гитлера хватило снисходительности ответить, что Чиано приглашается в Германию в качестве его личного гостя.