Секретный фронт
Шрифт:
«За два года? Уже почти два с половиной! Да и смотреть на Варвару равнодушно просто невозможно! У моих сотрудниц не тот класс или что там… уровень притягательности? Короче говоря, всё не то! От макушки до каблуков. А тут…»
Леонид вдруг очнулся и резко опустил взгляд. Он даже коротко выдохнул и склонился почти к столешнице, будто бы сорвался с крючка.
Происходило что-то непонятное. Ни с того, ни с сего Зимин вошел в какой-то гормональный штопор и принялся обожествлять Варвару Александровну, которую ещё минуту назад воспринимал
«Какого фейхоа?! Куда меня понесло? И с чего вдруг?»
Леонид медленно выпрямился и вновь посмотрел на Варвару. Не в глаза, в район подбородка. Она снова улыбалась, будто бы ничего не произошло.
– Хотите чаю или кофе? – Голос у неё сделался бархатным.
«Дьявольщина! – Леонид почувствовал, что его снова охватывает нездоровая дрожь. – Это гипноз? Ну не любовь же. Точно, гипноз. Она хочет подчинить меня или хотя бы деморализовать».
– Разве здесь можно? – Зимин скользнул рассеянным взглядом по бумагам.
– Здесь нельзя, но есть буфет. Хотите сделать перерыв?
– Я только начал… - Леонид осекся. – Да, пожалуй, кофе не помешает. Спасибо. Вы…
– Я составлю вам компанию, - закончила его мысль Варвара. – Можете оставить бумаги на столе, их никто не тронет. Идём?
Что оставалось делать? Леонид поднялся, одернул рубашку, свежую, но отглаженную чисто по-холостяцки, без вдохновения, и пошел, словно привязанная лодка в кильватере красивой яхты. Сходство усиливали грациозные покачивания корпуса яхты ниже ватерлинии. Обтягивающая форменная юбка подчеркивала идеальные формы Варвары Александровны.
«Ещё одна такая аллюзия, матрос Зимин, и вам каюк, - внутренний голос походил на сочный бас мичмана Петракеева, самого колоритного персонажа на борту минного тральщика «Бесстрашный», приютившего в своё время Леонида на все три года срочной службы. – Надо встряхнуться. Не любовь же это с первого взгляда, на самом-то деле! Обычные чекистские фокусы. Они это умеют. Но почему именно я? Я ведь мог и вовсе не заявиться в этот спецархив. Просто попал под раздачу? Ничего личного, как говорят в буржуйских боевиках? Вот ведь угораздило!»
Буфет располагался за пределами особо охраняемой зоны, однако проблем не возникло ни при выходе из спецархива, ни по возвращении. Суровые тётеньки, охрана и милиция сделались расслабленно-лояльными и даже не взглянули на прицепленный к нагрудному карману пропуск.
И кофе в буфете подали не абы какой, растворимый, а натуральный. Правда, из кофемашины, а не сваренный вручную. Впрочем, для общепитовского заведения и это был высший пилотаж.
– Сливки?
Столик был застелен ослепительно белой скатертью, с которой почти сливались белоснежные чашки, сахарница и прочие кофейно-чайные причиндалы. Всё в тон ровным красивым зубкам Варвары.
– У вас тут… весьма… на уровне, - промямлил Зимин, почему-то невольно краснея.
– Государственное учреждение культуры, - Варвара пожала плечами. – Наше министерство очень требовательно.
– Моральное? – Леонид хмыкнул. – Не думал, что есть ещё и такое здоровье.
– Классификация Всемирной организации здравоохранения определяет два вида: физическое и душевное, оно же психическое, но советская наука давно опередила костную западную систему и расширила понятие здоровья.
– Да, да, я понимаю, - Зимин уткнулся взглядом в чашку.
Пенка на поверхности кофе медленно плыла по часовой, образуя ближе к стенкам чашки орнамент, сильно напоминающий дизайн олимпийской формы сборной СССР. Иностранные туристы называли его «русским узором» и скупали шмотки с такой раскраской тоннами. Естественно, в том, что пенка образовала «русский узор» не было никакой иллюзии или совпадения. Новейшие советские технологии, только и всего. При желании можно запрограммировать чашку так, что на поверхности налитого в нее напитка возникнет любая пенная надпись, например, «Слава КПСС», ничего сложного. Другой вопрос, не будет ли это выглядеть кощунственно и даже провокационно? Ведь пена – штука поверхностная, зыбкая и короткоживущая.
– Вы серьёзно погрузились в свою работу, это делает вам честь.
– Простите меня, Варвара, - Леонид не поднял взгляд. – В этом история всей моей жизни. И побед, и поражений. Всё из-за моей способности уходить в работу с головой.
– Разве такая целеустремленность может привести к поражению?
– В личном плане – запросто, - Зимин, наконец, решился коротко взглянуть Варваре в глаза.
Больше она вроде бы не «гипнотизировала». Во всяком случае, Леонид не завис. Но очарование никуда не делось. Видимо, уже подсел.
– У вас произошел разлад в семье? – Варвара будто бы спохватилась и вскинула руки. – Ой, простите! Лезу, куда не следует.
– Ничего страшного, - Леонид вздохнул. – Я сам виноват. Мы прожили пять лет и всё это время работа была для меня на первом месте. Жена не выдержала и ушла.
– Как печально, - Варвара тоже вздохнула, но одновременно принялась накручивать на палец непослушный локон. – И как аморально. Разрушать ячейку советского общества из-за гипертрофированного эго.
– Нет, она… не была эгоисткой. Имелись другие нюансы…
– Простите ещё раз, я вижу, вам эта тема неприятна. Лучше расскажите о работе, раз уж вы так ей преданы. Есть польза от наших документов?
– Да, конечно, - Леонид сделал очередной глоток и только теперь понял, что кофе очень даже хорош. Государственное снабжение культурных учреждений раскрылось с новой стороны. Раньше-то Зимин думал, что всё лучшее у частников. Ну, кроме военной и космической продукции. – Придется серьезно потрудиться, но это мне только в радость.
– Что-то непонятно? Вы скажите, возможно, я помогу. Не сама, конечно, пришлю к вам на помощь специалистов.