Секретный фронт
Шрифт:
– Они же не по божьему веленью в бой пошли, а под воздействием какой-то химической дряни и мозговой стимуляции электричеством, - спокойно парировал Покровский. – Если я правильно понял слова доктора. Может, эта химия не только стимулятор, но и консервант какой-то. Всё научно. Только опережает время. Я так думаю.
– Думает он! – Стасенко обернулся к Ерёминой. – А вы, доктор, что молчите? Согласны с Покровским?
– Плохо ей, отстаньте от человека, - одернул подполковника Филин.
– Посторонись! – Из полуторки выглянул командир взвода автоматчиков. –
– И далеко вы собрались?
– К уцелевшему вагону, - вместо лейтенанта пояснил Золкин и дал отмашку. – Проезжай!
– Это с целью чего? – Поинтересовался Стасенко.
– С целью полного изъятия всех научных ценностей. Разминировать мы не можем, значит, заберем что получится и вывезем.
– А саперов вызвать…
– Вам недостаточно этого? – Золкин кивком указал на дымящиеся вагоны под откосом. – Страховка не помешает.
– И поторопиться надо, - нарушая субординацию, вдруг вмешался Покровский. – Слышите? Танки на подходе. Вон оттуда…
Ефрейтор взмахом указал в западном направлении.
– Наши с другой стороны, - сказал подполковник Стасенко, заметно нервничая. – Надо уходить!
– Жданов, бери бойцов, занимай оборону! – Приказал майор Золкин. – Филин, выясни, какие силы противника приближаются и доложи. Я буду у вагона. Без трофея мы не уйдём!..
В западном направлении лес был не сплошным, островками-перелесками. Скрытно перемещаться между перелесками было проблематично, зато и движение противника легко предсказывалось. Филин и Покровский пересекли третий зеленый островок и залегли на опушке. Противник с этой позиции был виден почти в полном составе. Через поле шириной метров в триста увядал, готовясь к зиме, ещё один перелесок, справа и слева из-за которого выруливали танки в сопровождении пехоты. И тяжелые машины, и солдаты приближались медленно, словно опасаясь засады или ожидая какой-то поддержки.
– Слева шесть танков, справа семь, - доложил Покровский. – Ещё правее четыре бронемашины, другой лесок объезжают.
– И до батальона пехоты, - дополнил Филин. – Время подхода к нашим позициям… плюс пятнадцать минут, если в таком темпе. Дуй к Золкину, доложи. Я ещё понаблюдаю.
– Есть, - Покровский отполз назад и почти бесшумно растворился в зарослях.
«Кое-чему научился, молодец Лёха, - Филин одобрительно хмыкнул. – И чутьё имеет, что немаловажно. Эх, ещё Бадмаича бы сюда…»
Танки и пехота плелись всё медленнее, а в какой-то момент вовсе встали. Причины могли быть самые разные: ждали возвращения разведки, подкрепления, прикрытия или просто дошли до запланированного рубежа. Вопрос заключался в другом: что дальше? Встали они на рубеже будущей обороны или атаки?
Танки по-прежнему рокотали, маскироваться не спешили, а пехота залегла, но не окапывалась. Значит, немцы собирались всё-таки двинуться дальше. Чего же они ждали?
Филин уловил новое сочетание звуков, пока слабое, и прислушался. Небо задребезжало, как расстроенная гитара, да сразу несколькими струнами.
Звук приближающейся авиагруппы усилился и вскоре Филин её рассмотрел. И немало удивился. В строю из двух дюжин привычных «Фокке-Вульфов» летели три безнадежно устаревших «Юнкерса», их было ни с чем не спутать даже на большом расстоянии. Из какой заначки их достали, и главное – зачем?
Никита на пару секунд задумался, а затем резко подался назад. Опередить авианалёт он не надеялся, но что-то предпринять требовалось срочно.
Капитан галопом, не заботясь о маскировке, бросился в сторону железной дороги. Треск сучьев и топот постепенно тонули в нарастающем гуле авиационных моторов, а вскоре все звуки заглушил вой пикирующих «Юнкерсов» и падающих бомб.
Когда Филин промчался через два перелеска и уже почти пересек последний, новые взрывы накрыли железную дорогу, полустанок и остатки секретного поезда. «Фоккеры» отбомбились по площади, а вот «Юнкерсы» спикировали точно и попали ювелирно. Для чего их вытащили из резерва, теперь стало предельно ясно. При всей своей технической отсталости, положить бомбу в цель, как завести ниточку в игольное ушко, могли только они. Вагон с ценным содержимым, тепловоз, завалившиеся на другую сторону насыпи пассажирские вагоны были разбомблены в труху.
Филин притормозил и повертел головой. От временного лагеря не осталось и следа. Две полуторки, подъехавшие к вагону для погрузки, просто исчезли, третья горела, завалившись набок. Уцелел один только «Виллис». Остался ли в живых кто-то из людей, капитан пока не мог определить.
Немецкие самолеты ушли на вираж, почти завершили круг, но уйти безнаказанными не смогли. Сверху на них спикировали несколько наших истребителей и в небе завязался воздушный бой. Филин проводил взглядом первый сбитый «Юнкерс» и вернулся к делам земным.
Если ударный отряд немцев ждал именно бомбежки и теперь снова пошел вперед, у Филина оставалось максимум пятнадцать минут, чтобы найти выживших и утащить их в лес, на ту сторону разбомбленной насыпи.
«Или увезти по этой стороне на «Виллисе», - капитан рванул к машине. – Только бы уцелела Алевтина!»
Машина была вроде бы в порядке, завелась, но поблизости от неё Филин не нашел вообще никого. Никита врубил передачу и поехал в сторону насыпи. Ехал медленно, на первой скорости, и постоянно вертел головой, выискивая в дыму и пыли хоть кого-то живого.
Удалось отыскать только двух контуженных бойцов из группы Жданова. Сам майор, по утверждению бойцов, погиб под бомбежкой.
Дым немного развеялся и Филин смог оценить обстановку более верно. Почти три десятка самолетов сбросили бомбы на участок едва ли в километр длиной и метров в пятьсот по ширине. Очень точно. Ни окопов, ни блиндажей на участке не было, только чистое поле, так что уцелеть было почти нереально. Два выживших бойца оказались везунчиками не хуже самого Филина.
Капитан невнятно выругался и развернул машину в сторону леса по эту сторону насыпи.