Секретный удар
Шрифт:
Спустившись к подножию горы, группа двинулась вдоль невысоких деревьев, которые прикрывали их со стороны пустыни. Под ногами оседал сыпучий грунт, а до следующего островка зелени, в котором они намеревались укрыться, было еще далеко. Именно в этот момент из-за одиноко стоявшего скального столба вдруг вышел третий охотник.
Байферс вскинул автомат, но стрелять не стал. Монстр был сильно изувечен, его механические руки были расплющены и наполовину отломаны, оборванные провода висели клочьями, словно водоросли.
– Герберт
Гигант несся с горы, повторяя «Герберт Апач! Герберт Апач!», и ничто не могло сдержать его, разве только автоматическая пушка.
Она ударила снизу, с правого манипулятора подкравшейся «кайры», и наискось прошлась по панцирю киборга, оставив ровные пробоины. Монстр был отброшен на склон, а Гэри, Байферс и Мелани что было мочи помчались вперед. Словно скальные крысы, они юркнули в заросли колючих кустов и под их прикрытием стали подниматься на гору, туда, где начинались образованные ветром и водой пещеры.
Преодолев бегом небольшой открытый участок, они добрались до входа в убежище и перевели дух, лишь когда оказались под надежными каменными сводами.
Гэри и Навински, одновременно вздохнув с облегчением, опустились на пол, а Байферс, как настоящий разведчик, выглянул еще раз, посмотреть на равнину.
Посмотрел и даже присвистнул.
Гэри встревоженно поднялся и подошел к нему. Все стало понятно.
От деревьев, росших у основания горы, и до самого горизонта по глинистой пустыне сновали шагающие машины. Роботы сопровождали бронемашины с пехотой, стояли, выстроившись в шеренги, в ожидании приказов, патрулировали предгорье группами по трое.
– Что они делают? – спросил Гэри.
– Похоже на облаву, – ответил Байферс. Он повернулся к Гэри: – Зачем тебя искали эти монстры, Апач?
Гэри пожал плечами:
– Понятия не имею… Вообще-то меня однажды собирались расстрелять…
– Что?!! – Байферс даже отшатнулся.
– Да ничего я не сделал, поверь мне. Я по пьянке попал в ящик с цветочными луковицами, а когда меня нашли, разыгрался самый настоящий скандал. Меня били в тюрьме какие-то уроды, а потом отправили на расстрел…
– И… как же ты сбежал?
– Я не сбежал. Просто очень кстати высадился имперский десант, и я отличился в бою. Все погибли, а я уцелел. Ну, и мне помогли пехотинцы, с которыми мы держали оборону. Сказали, раз все погибли, никто не узнает, что ты жив. Начни, говорят, новую жизнь, и отправили в госпиталь.
– Не знаю, говоришь ли ты правду, Апач, но согласись, отправлять
– Что ты ко мне с этим лезешь?! – разозлился Гэри. – Взял бы да спросил у этих уродов!
Они помолчали. Гэри осторожно покосился в сторону Мелани и шепотом спросил Эрика:
– А что ты думаешь по поводу, ну, ты понимаешь…
– Ничего не думаю. А точнее, даже думать боюсь.
– Понятно. И какие у нас теперь планы?
– Надо сообразить, – тихо сказал Байферс.
– Да, надо сообразить, – согласился Гэри.
42
В это утро пробуждение Императора Хаокина Известного было особенно тяжелым. Уже к десяти ему следовало быть на Военном совете, но спал монарх очень мало. Накануне он снова видел Нах-Нудлов и теперь не мог думать ни о чем ином.
Его Императорское Величество увидел их после ужина, отдыхая в беседке с поющими птицами.
Первый Нах-Нудл был белого цвета – очень яркий. Когда он появился, все птицы замолчали, словно подавились своими зернами. Посланник иного мира повисел среди стеблей дикого винограда, затем скользнул на стальной прутик клетки и вскоре потух. Однако ему на смену тут же пришел другой Нах-Нудл. Он был черный. Правильнее сказать, он был частичкой полной пустоты.
В отличие от белого собрата черный пробыл в беседке совсем недолго и вскоре исчез, однако птицы в этот день больше не пели.
Нах-Нудлы возникли всего в трех метрах от Императора, это было не очень близко и не очень далеко. Обычно они преодолевали такое расстояние за годы. Возможно, у Хаокина оставалось еще двадцать пять лет, а возможно, всего три. В лучшем случае можно было рассчитывать на тридцать, однако все это были лишь предположения. Существовала разработанная учеными специальная теория равновесия, – однако она не могла изменить законы бытия. Если кто-то где-то нарабатывал амброзию и поглощал ее, пытаясь обмануть время и пространство, он порождал пустые участки, которые стремились к насыщению. Они страстно желали унять свой голод и безошибочно двигались к «полям изобилия».
– Ваше Императорское Величество, в десять ноль-ноль у вас Военный совет, – послышался из-за ширмы почтительный голос придворного секретаря.
– Я помню, Сэлдом, – со вздохом отозвался Хаокин. – Пожалуй, я не буду сегодня утром принимав ванну. Это отнимет у меня последние силы.
– Желаете сразу одеться, Ваше Императорское Величество?
– Да, желаю, – вяло ответил Хаокин.
И сейчас же словно из ниоткуда появилась вереница слуг, каждый из которых отвечал за свой предмет Императорского туалета. Даже шелковые чулки и те имели ответственных за правый и, соответственно, левый.