Секреты экстемальной охоты в Чернобыльской Зоне
Шрифт:
– Мне тоже приятно, что наши мнения о личном составе научной группы полностью совпадают, – мягко проговорил генерал.
– Я надеюсь, что как люди аналитического мышления, вы добровольно согласитесь придерживаться наших не строгих правил то время, пока вы пользуетесь нашим гостеприимством, - недобро сказал Гамадрил, косясь на лейтенанта, который открыл банку с тушенкой, и уже собирался, есть жирую свинину прямо с ножа.
– Уберите эту гадость скорее! Вы своей скоромной пищей невольно развратите мне весь приход. У нас пост.
– Помилуйте, - удивился генерал, - Успенский
– Канонически, вы все верно излагаете. Сразу видно человека, не лишенного духовных устремлений, - Гамадрил скривился, словно у него заболели все зубы сразу, - Но только с ортодоксальной точки зрения. А мы не принадлежим к ортодоксам-традиционалистам. Мы так сказать религиозные авангардисты, если точнее подбирать слова. Но у нас здесь существуют посты, так сказать внеплановые.
– Это пятилетку в три года?
– язвительно поинтересовался Воробейчик.
– Ну, с вашей мирской точки зрения очень похоже. Прихожане добровольно возлагают на себя посильные телу тяготы, а я как настоятель, не могу остаться глухим к чаяниям людей, которые жаждут жизни, совеем не плотской, но более наполненной глубинным смыслом. Я надеюсь, вы меня понимаете, и между нами не возникнет разногласий по этому поводу. Давайте будем взаимно терпимы.
– А жрать что?
– уныло сказал Сазонов, с сожалением возвращая кусок мяса в банку.
– Зря выходит открывали? Не пропадать же ей.
Охотники дружно посмотрели на тушенку с выражением глубочайшего сожаления.
– Давайте сразу внесем ясность в этот вопрос, - твердо сказал генерал.
– Я допускаю, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят, но моя обязанность организовать полноценное питание коллектива. Давайте придем к взаимовыгодному решению.
– Разве я против? Алчущие люди обязательно получат свое питание, тощ и печален отсюда никто не изыдет. Просто вы не дали мне договорить. Мало того, как людям светским, для укрепления плоти, дозволяется выпить вина. Его сейчас принесут, я сам выберу, что ни будь подходящее из нашей скромной коллекции. А крепких напитков, пожалуйста, не употребляйте, пьяный дебош среди ночи, я думаю, не нужен ни вам, ни нам. Мы договорились?
– Гамадрил покосился на фляжку, висевшую на поясе генерала. Не дожидаясь ответа, он схватил со стола тушенку и быстро юркнул в дверь.
– Да, - мрачно заметил Воробейчик, - Этому парню палец в рот не клади. Махнет не глядя.
Не прошло и пяти минут, как дверь снова открылась, и сталкер, с нелицеприятным прозвищем Свинья, внес поднос, на котором находилась белая эмалированная кастрюля, стопка тарелок, ложки, стаканы и литровый графинчик, в котором приятно искрилось нечто рубиновое.
– А в кастрюле что?
– сразу спросил Сазонов.
– Капустный суп, помните старый фильм с Луи де Фюнесом. Ну, тот перец, что играл Фантомаса. Только без гренок с тертым сыром сверху.
– Значит без гренок?
– улыбнулся Воробейчик.
– Абсолютно, днем с огнем не найдете.
– Значит это боржч?
– заинтересовался Ульме.
–
– Я, и раньше замечал, чем дальше они от ближайшей бургерной, тем меньше у них ай-кью. Удручающая картина.
– Сталкер поставил поднос на стол и елейным тоном пожелал, - Доброй вам трапезы.
– И вам всего хорошего, - ответил Воробейчик с льдинкой в голосе.
– Не хворайте.
– Будем стараться, - сталкер вышел, мягко притворив за собой дверь.
Охотники остались одни.
– Ну что, может сначала по стопочке нашего, а потом догонимся церковным?
– оживился лейтенант.
– Обойдемся, - строго возразил Воробейчик, - Знаем мы этих доморощенных клерикалов. Обязательно начнут подсматривать в какую ни будь щель. А возможно, я не утверждаю, и камеры по углам понатыканы. С них станется. Кстати, вы обратили внимание, что у этого мужика, который косит под настоятеля, туфли минимум триста баксов. У меня таких нет. Похожие я видел в витрине одного бутика, в беспошлинной зоне, в аэропорту, когда летал за рубеж по обмену опытом.
– Цепура, килограмма полтора, крест толщиной в два пальца, и это золото, а не бронза. И будет тебе носить рваные кирзачи?
– спросил лейтенант разливая вино в стаканы.
– А хоть бы и кирзачи, а то куда ни плюнь, попадешь в пастыря человеческих душ, развелось их нынче, как собак нерезаных, - сказал Леня.
– Я не удивлюсь, если в ближайшем лесочке этот парень держит навороченный джип последней модели.
– Ладно, оставим кесарю кесарево. Все равно мы в этих местах проездом, и здешние дела нас совершенно не касаются. Но выводы для себя каждый сделает сам.
– Генерал поднял стакан с вином, - Ну, за религию…
Охотники по одному присели на лавки к столу. Норвежец нарезал хлеб, Воробейчик с выражением нескрываемого отвращения на лице снял крышку кастрюли. Поднявшийся к потолку пар распространил по всему помещению смрад гнилой вареной капусты. Леня скривился, бросил крышку на место и сказал:
– Оторвать бы руки, этому повару. Вопрос не ставится на голосование, может, еще выпьем?
– Между первой и второй перерывчик небольшой, - поддержал лейтенант.
– Да отставь ты, пожалуйста, подальше это варево, потом тихонько выльем в клозет. А если спросят, скажем, что их блюдо плохо переваривается, каким вошло в организм, таким и вышло без изменений.
– И что, - недовольно сказал Воробейчик, - Эта зараза, всю ночь тут будет вонять? Может в форточку ее?
– Потом определимся, - сказал генерал, - Разлейте пока. Вино, похоже, сносное.
– Бахнем!
– поучаствовал в разговоре Ульме.
– Ты смотри, - удивился лейтенант, - На глазах образовывается человек. Еще неделька другая, и вас почтенный литератор, никто не отличит, от какого ни будь спивающегося прибалта.
Вино разлили по стаканам, графинчик опустел.
– Ну, за диету… - сказал генерал, выпил свою порцию, подумал и добавил, - Верните на стол консервы. Вопросы умерщвления плоти, каждый будет решать в индивидуальном порядке. Никто не против, вот и славно.