Секреты Микеланджело: Найти себя в работе и жизни
Шрифт:
— Именно так, мой мальчик, именно так. Когда вернешься, не забывай повторять себе это каждый день. Каждый день находи время для учения. И тогда твои мысли примут то направление, в котором ты хочешь двигаться дальше.
Глава 10. НИКТО НЕ НАЧИНАЕТ С СИКСТИНСКОЙ КАПЕЛЛЫ
Стремитесь к совершенству в жизни и в работе, и тогда перед вами откроется множество возможностей. И люди станут восхищаться тем, что
И последний урок, он похож на самый первый, который я преподал тебе. Вот он: никто не начинает с Сикстинской капеллы.
— Интересная формулировка.
— Премного благодарен за похвалу, — старик подмигнул Тому. — Но позволь, я все же поясню свою мысль. Многие молодые люди вроде тебя, да и вообще каждый, кто берется за что-то новое, хотят сразу же создать шедевр.
— Но ведь это само собой разумеется!
— Томас, жизнь устроена иначе. Так бывает, но... очень редко. Я приведу тебе еще пример из жизни Микеланджело. Безусловно, славу ему принесла Сикстинская капелла, но начинал он, уверяю тебя, не с нее. Хотя нет, еще до капеллы он создал по крайней мере три работы, которые год за годом подводили его к тому апофеозу славы, которой стала его Сикстинская капелла. В возрасте семнадцати лет Микеланджело создал мраморный барельеф под названием «Битва кентавров». О нем заговорили. Это была замечательная работа для любого художника, тем более для семнадцатилетнего юноши. Поэтому мы можем говорить, что он, несомненно, достиг чего-то уже в молодости, но, конечно, главные достижения ждали его впереди.
— А что было потом?
— А потом он создал самое великое, я считаю, произведение на свете.
— Какое же?
— «Пьета». Слышал о ней?
— Хм, звучит знакомо.
— Некоторые утверждают, что другие две статуи превосходят ее, спору нет, они хороши, но «Пьета», на мой взгляд, апогей творчества Микеланджело.
— А что за другие статуи?
— Не торопись! Первая — это «Святой Прокл», а вторая — «Вакх». Обе они, конечно, выполнены прекрасно, но «Пьета»... — Старик прикрыл глаза, словно вызывая в памяти ее образ и проникаясь ее красотой.
— Что, так хороша?
Старик открыл глаза.
— «Пьета» ошеломляет. Ты заходил в Риме в собор Святого Петра?
— Нет, увы.
— Жаль. Тебе нужно будет когда-нибудь вернуться туда и захватить с собой кого-нибудь. «Пьету» должны увидеть все.
— Вы меня заинтриговали. Так что же это за статуя?
— Когда на нее смотришь, буквально захватывает дух. Я вряд ли смогу описать ее, да и никто не сможет. Никакие известные мне слова не передадут ее прелесть. Дева Мария сидит, а у нее на руках тело Христа. Она смотрит на своего мертвого сына. Это настолько трогательное, волнующее, неземное видение... и вместе с тем поистине вдохновляющее. Да, Томас, тебе нужно обязательно увидеть ее.
— Да, после вашего рассказа я это сделаю. Мне уже хочется вернуться сюда.
— А третья работа... Можешь сам догадаться, что это?
— «Давид»? — полуутвердительно уточнил Том.
— Совершенно верно. И конечно, четвертая великая вещь — это Сикстинская капелла, самое драматичное произведение живописного искусства на свете. На мой взгляд, она превосходит все, созданное Леонардо. Из ее истории, Томас, можно извлечь еще несколько важнейших уроков.
— Например?
— Как я уже говорил, никто не начинает с Сикстинской капеллы. Нельзя создать шедевр, не обретя
— Шаг за шагом?..
— Молодые люди, хотя и способны на создание прекрасного, в которое вносят столько юной энергии и стремления, должны пройти через горнило обретения жизненного опыта. Они должны стать настоящими мастерами. На каждом этапе работы стремись к совершенству, это приблизит тебя к следующей ступени. Ищи людей, которые откроют перед тобой нужные двери, помогут обрести красоту и силу. Молодежь слишком нетерпелива, чтобы не торопясь листать страницы жизни. Когда-нибудь ты осознаешь скоротечность жизни, Томас. Но здесь есть и другой урок.
— Какой же?
— Чем бы ты ни занимался, это нужно делать полностью отдавая себя. Мастерство открывает удивительные жизненные перспективы. О них мечтают все, но тут-то и кроется секрет. Стремитесь к совершенству в жизни и в работе, и тогда перед вами откроется множество возможностей. И люди станут восхищаться тем, что вы создали.
— А как этого добиться?
— Первое — нужно жить сегодняшним днем. Да, человек не может не мечтать. И у каждого обязательно должны быть мечты о будущем. Однако ведут к нему не мечты, а ежедневный труд, оттачивание мастерства. Того самого мастерства, над которым не властно время. Умелое выстраивание отношений с другими людьми вернется сторицей, но не сразу. Те, к кому мы относились по-доброму, отплатят нам тем же. Постоянная, кропотливая работа над собой станет основой для прекрасной, полнокровной жизни. В конце мы сможем оглянуться назад, испытав удовлетворение. Можно многого достичь и упустить при этом самого себя. Понимаешь?
— Думаю, да.
— Радуйся сам себе прямо сейчас. Живи в стремлении к совершенству. Пусть люди знакомством с тобой будут гордиться. Добивайся совершенства в работе. И самое главное, относись к ней и к жизни с истинной страстью. Конечно, вначале ты должен разобраться в собственной душе, чтобы понять, в чем твоя страсть, но ты ее обязательно найдешь. И тогда уже никуда не сворачивай, отдайся в ее власть. Столовой окунись в любимое дело. Точно так же подходи ко всему в жизни, в том числе к человеческим взаимоотношениям. Страстная жизнь — это полнокровная жизнь. И если ты будешь жить именно так, все, чему суждено случиться, случится обязательно.
— Я очень на это надеюсь.
— Так и будет, Томас. Уж я-то знаю. Люди меняются. Веришь или нет, но когда-то я сильно недолюбливал людей, однако потом я кое-что понял... и стал другим. А у тебя впереди прекрасное будущее.
— Спасибо. А можно у вас спросить, кто вы? То есть чем занимались?..
— А ты как думаешь?
— Скульптор?
— А как ты догадался?
— Вы прекрасно разбираетесь в искусстве. И еще я заметил, как похожи ваши руки и руки Артуро. Поэтому я и предположил...
Старик улыбнулся, но промолчал.
— А сейчас вы ваяете?
— Нет, я отошел от дел. Я только учу молодых людей вроде тебя.
— А какие у вас есть работы?
— О, самые разные, и статуи, и рельефы. Но я и рисовал немного. Я был неплохим живописцем, но больше всего меня всегда привлекала именно работа с мрамором.
— Совсем как Микеланджело.
— Да, как Микеланджело, — эхом отозвался старик.
Оставшееся время они говорили об Италии, бывший скульптор играл роль и гида, и историка. Том ловил каждое его слово. Закончив с превосходным обедом, они вышли из ресторанчика и направились по переулку.