Секреты пирамид
Шрифт:
Хоть мы и разошлись в интерпретации, доктор Эдвардс признал, что я представил убедительные доказательства, и это меня в то время очень воодушевило. Я пребывал в некоторой депрессии, и положительная оценка моих аргументов таким авторитетом, как Эдвардс, очень поддержала меня.
Несколькими месяцами позже, в январе 1985 года, я получил письмо от доктора Малека, директора Института Гриффита Оксфордского университета. Доктор Малек удивил меня, сообщив, что он не имеет специальных астрономических знаний и может дать свой комментарий только касательно египтологии.
«…Я всецело согласен с вами, что астрономические наблюдения и математические расчеты играли важную роль в разработке плана, возведении и, возможно, даже размещении египетских пирамид… [и]…я воспринимаю очень серьезно тот факт, что пирамиды Гизе расположены примерно в таком же порядке, что и три звезды Ориона» [251] .
Он
251
Письмо датировано 8.1.1985. С тех пор я встречал Малека несколько раз. В настоящее время он руководит упорядочением всех египтологических работ для Института Гриффита; он согласился на опубликование его письма.
Доктор Малек сделал финальный комментарий по поводу теории звездного соответствия: «Делать вывод о том, что „древние египтяне рассматривали земли Египта как отражение „образа“ неба“ — значит сильно преувеличивать. Основывать на этом свою теорию, мягко говоря, неосторожно».
На время мне пришлось отложить свои гипотезы. На протяжении всего следующего года я был целиком занят более насущными проблемами, относящимися к моей работе и личной жизни. Компания, на которую я работал, занялась осуществлением нового проекта в Саудовской Аравии, и это отнимало все мое время. Кроме того, мы с женой готовились к переезду в Австралию после нашей долгой жизни в Саудовской Аравии. В декабре 1984 года у нас в семье появилось прибавление, сын Джонатан, и нам требовалось более подходящее место. Часть нашей семьи жила в Сиднее после ее «исхода из Египта» в 1967 году, и мне показалось, что было бы логичным отправиться именно туда.
В ноябре 1985 года я поехал в Англию и встретился с доктором Эдвардсом в его доме, неподалеку от Оксфорда. Несмотря на свои почти восемьдесят лет, это был обворожительный и приветливый человек. Хоть доктор Эдвардс собирался в Лондон, он уделил мне некоторое время, чтобы побеседовать о новых идеях относительно «Текстов пирамид» и о связи пирамид и звезд. Эдвардс придерживался мнения, что ученые не понимают значения «Текстов пирамвд», и согласился со мной, что информация о звездах, содержащаяся в этих текстах, вообще игнорируется. Однако он повторил свое мнение, что пирамиды были символами, относившимися к солнцу, и, хоть и могли иметь некоторые «звездные» соответствия в своем замысле, посвящались они все же нашему дневному светилу. Я вежливо заметил, что придерживаюсь другого мнения. Он улыбнулся и вспомнил, что не знает, откуда я родом. Я сказал, что из Александрии. «Да, так я и подозревал, — ответил он. — Оттуда часто исходят новые идеи…» Он предложил так же порекомендовать мне издателя, если я соберусь опубликовать свою гипотезу. Двумя годами позже я воспользовался его любезностью. За эти годы мы стали друзьями, и, хоть каждый и остался при своем мнении, это не мешало нам обмениваться соображениями о пирамидах, в том числе после исторических находок Рудольфа Гантенбринка в 1993 году. Но все это было еще впереди.
Мишель, дети и я прибыли в Австралию в сентябре 1986 года. Мы купили коттедж в северном пригороде Сиднея, неподалеку от дома моей сестры. Я решил устроиться на неполный рабочий день, чтобы посвятить больше времени изучению пирамид. К моей несказанной радости я обнаружил, что в Библиотеке Митчелла Сиднейского университета имеется изрядное количество книг по египтологии. Приходило немало профессиональных журналов, и любой посторонний человек, вроде меня, мог воспользоваться библиотекой на правах гостя университета. Я потратил немалое количество времени, чтобы узнать как можно больше о египетских пирамидах, астрономии и религии; изучил сотни книг и статей, а мой список фотокопий достиг чудовищного размера. Я купил подержанный компьютер и попытался облечь свою гипотезу в форму статьи. Я еще не знал, где она может быть опубликована, если будет опубликована вообще, но был уверен в одном — это мой крест, и я должен его нести.
В Австралии я познакомился с доктором Джоном О'Бирном, профессором астрономии Сиднейского университета. Он предложил сделать для меня все необходимые профессиональные подсчеты и проверить мои астрономические гипотезы. Его вычисления подтвердили точность вычислений Бадави-Тримбл. Южная шахта царской камеры, имевшая в 2600 году до н. э. угол наклона 44,5 градусов, показывала на пояс Ориона. Но в этих цифрах было то, что меня озадачивало. Подсчеты показывали, что шахты нацелены на центральную звезду, Дл-Нилам (Эпсилон Ориона), а не на Ал-Нитак (Дзета Ориона), которая, согласно соответствию Гизе —
252
В настоящее время звезды пояса Ориона близки к максимальному подъему над горизонтом, и с 2500 года они начнут движение вниз.
253
Это хороший портативный мини-калькулятор стоимостью 100 долларов.
За основу я взял угол наклона южной шахты погребальной камеры царицы, измеренный Питри (38 градусов 28 минут), и взглянул на карту неба с Орионом в южном меридиане. Ниже Пояса Ориона должна была находиться звезда. Но какая? Я вновь посмотрел на карту. Сириус, звезда Исиды! Почему я не подумал об этом раньше? Ах, да ведь я считал, что шахта была недостроена. К чему возиться с брошенной шахтой? Именно так думали, наверное, Бадави и Тримбл. Хорошо, если это потребует всего несколько минут вычислений, то почему бы не попробовать? Я выбрал 2650 год до н. э., дату более раннюю, чем 2600 год, к которому относят прокладку еще одной шахты в верхней части южной стороны пирамиды. Я рассуждал, что нижняя шахта должна была появиться несколькими десятилетиями раньше. После уточнения орбиты Сириуса, которое оказалось довольно значительным (см. Приложение I), я получил склонение -21 градус 20 минут. Введя географические координаты Гизе, я получил 38 градусов 41 минуту, что почти совпало с 38 градусами 28 минутами накчона шахты у Питри. Теперь у меня были данные по двум южным шахтам, направленным на Осирис-Орион и Исиду-Сириус примерно в 2650—2600 годах до н. э. Итак, совпадение выявлено совершенно определенно. Что теперь мне возразят египтологи?
Но тем не менее меня мучил вопрос — почему южная шахта погребальной камеры царя нацелена на Ал-Нитак (Дзету Ориона), самую малую звезду пояса Ориона, а не на ее самую яркую соседку?
Я постарался определить, учитывая прецессию, в какое время звезда могла быть видна под 44,5 градусами. Это дало мне дату 2590 год до н. э. Затем я решил задачу для Сириуса при высоте 38 градусов 28 минут и получил 2730 год. Таким образом, разность по времени в строительстве этих двух шахт составляла 140 лет, что было практически нереальным. Максимальная, как я полагал, разница может составлять лет двадцать. Что-то было не так либо с данными Питри, либо с самой конструкцией шахты; последнее казалось менее вероятным, учитывая, с какой тщательностью проводились работы в Великой пирамиде. Чтобы совпадение было полным и не оставляющим сомнений для строгого научного суда, необходимо было, чтобы южные шахты имели слегка больший наклон: 39,5 градусов для камеры царицы и примерно 45 градусов для камеры царя. Именно тогда эти две камеры могло разделять двадцать лет. И их сооружение в этом случае относилось бы приблизительно к 2450 году до н. э., а это значит, что пирамида примерно на столетие моложе, чем предполагалось. Могло ли быть такое? Мог Питри ошибиться? На этот вопрос ответа не было до 1993 года, когда Рудольф Гантенбринк произвел свои измерения.
Готовя свою статью, я решил посоветоваться с египтологами, на сей раз — американскими. Я послал короткое описание в Калифорнийский университет в Беркли и в августе 1986 года получил ответ от доктора Фрэнка А. Норика, управляющего Музея Лови. Доктор Норик признал, что он и его коллега Джеймс Диц «заинтересовались некоторыми [моими] сравнениями и заключениями». Они посчитали, что не могут достаточно квалифицированно изучить этот вопрос, и передали мою работу профессору Кэтлин Келлер в Отдел исследований Ближнего Востока. В своем ответе профессор Келлер сообщила, что ожидает результаты топографической съемки плато Гизе, но может в настоящее время сказать, что хоть и признает очевидным в «Текстах пирамид» связь умершего фараона с созвездием Ориона, но не думает, что расположение пирамид в Гизе диктуется расположением звезд Ориона.
Я понял, что стоит только произнести слово «теория» применительно к пирамидам, да еще к тому же «звездная теория», и специалисты немедленно стремятся от тебя отделаться. Путешествие моих идей по международным кругам египтологов ничего не дало. Оставалось надеяться только на благосклонность доктора Эдвардса.
Я понял, что наступило время обнародовать мою теорию. Но где и как? И я собрался в Англию, полный решимости воспользоваться предложением доктора Эдвардса порекомендовать мне редактора одного из египтологических журналов.