Секреты польской политики: Сборник документов
Шрифт:
Польский посол Франц Харват.
Посылается:
г-ну министру иностранных дел — 3 экз.,
директору Кобылянскому — 1 экз.
Верно: НАЧ. 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД
КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА (Слуцкий)
Информационное сообщение польского посольства в Риге в МИД
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
7 отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:
Документально
Перевод с польского
Польское посольство в Риге
23. VIII.37 г.
О беседе с Авенолем на тему
о Литве и Балтийской Антанте.
Г-ну министру иностранных дел
в Варшаве.
О
Я изложил Авенолю нашу политику, руководствуясь инструкциями, полученными в этом отношении от г-на министра, а также последними высказываниями г-на министра, известными мне по прессе. Дольше всего я, конечно, остановился на разъяснении ему нашей позиции по отношению к Литве, а также на опасной и враждебной антипольской литовской политике. Авеноль в дискуссии на эту тему не отрицал, что литовская политика по отношению к Польше недружелюбна, и доискивался причин этого в нарушении Польшей прав Литвы на Вильно. С хорошо известными мне литовскими аргументами я разделался довольно легко, убеждая Авеноля, что подход к урегулированию конфликта должен исходить из совершенно иных реальных предпосылок. Я представил ему ряд наших шагов, выявляющих самое искреннее наше желание урегулировать отношения с Литвой, и одновременно указал на ряд фактов, свидетельствующих о злой воле со стороны Литвы, о ее непрестанной диверсионной акции, которая ведется не только ее собственными силами, но и путем оказания покровительства диверсионным тенденциям других национальностей, как, например, украинцев, чехов и т. д. Я сильно подчеркнул, что считаю большой ошибкой поведение разных дипломатов, которые сочувствуют «обиженной» Литве и этим содействуют еще большему ее сопротивлению. Я высказал также сомнение относительно того, способствуют ли разные визиты в Ковно сохранению мира и устранению опасности и затруднений, вытекающих из литовского конфликта, если они не стараются навести руководящие литовские круги на правильный путь, обращая их внимание на опасность игры, которую Литва легкомысленно ведет. Я подчеркнул, наконец, самым категорическим образом, что Польша в течение ряда лет последовательно стремится к урегулированию отношений с Литвой, проявляя значительную уступчивость, указал, однако, что антигосударственная акция, которую Литва ведет против Польши — не только на своей территории, но и на территории Польши — на долгий срок становится нетерпимой. Авеноль прислушивался к моим рассуждениям с большим интересом и все слабее защищал позицию Литвы. Впечатления от своего пребывания в Ковно он резюмировал следующим образом.
Он заявил, что, — хотя ему этого никто ясно не сказал, — из различных намеков он вынес впечатление, что нет шансов на скорое урегулирование литовско-польского конфликта. По его мнению, имеются два момента, к урегулированию которых он не видит средства: Литва, глубоко проникнутая стремлением сохранить свою независимость, рассматривает потерю Вильно как глубокую рану, которая вследствие продолжительного существования не зажила и остается настолько чувствительной, что по каждому поводу реагирует и возбуждает умы. Ввиду позиции Польши, которая исключает какие бы то ни было территориальные изменения, рана продолжает оставаться открытой и постоянно гноится.
Вторым моментом, по словам Авеноля, является необходимость использования вопросов Вильно для концентрации националистических сил во внутренней политике вокруг этого лозунга. При сегодняшнем положении вещей и принимая во внимание непримиримый характер литовцев, Авеноль не видит скорого выхода из этого положения.
В конце моей беседы с Авенолем на тему о Литве к нам подошел Мунтерс и также вмешался в наш разговор. Я был приятно удивлен, когда Мунтерс в моем присутствии категорически заявил Авенолю, что Польша за последнее время проявила много доброй воли для урегулирования отношений с Литвой, соглашаясь на некоторые элементы, которые, по его мнению, должны были облегчить Литве урегулирование с честью этого вопроса. Если это не удалось, то вина падает всецело на Литву. В дальнейшем процессе беседы Мунтерс подчеркнул, что, хотя существующие между Литвой и Польшей отношения в данный момент не скрывают в себе непосредственной опасности,
Впрочем, по поводу этого дела я хотел бы еще отметить, что г-н Анри де Монфор, который во время конгресса балтийских историков был в Риге и дважды подробно беседовал со мной, сказал мне, что французский посол Трипье заявил ему, что в литовском вопросе Мунтерс полностью разделяет и поддерживает позицию г-на министра.
Возвращаясь к беседе с Авенолем, — для него было откровением, когда я заговорил с ним о советских влияниях в Литве. Он слушал меня с некоторым недоверием, и из его замечаний я вынес впечатление, что, по его убеждению, литовцы только ради экономических выгод ведут тактическую игру то с СССР, то с Германией. На данном этапе, по мнению Авеноля, усилия Германии, направленные к тому, чтобы укрепить свое влияние в Литве, дают успешные результаты.
Беседа Авеноля со мной коснулась также вопроса о Балтийской Антанте и о нашем отношении к ней. Он стал на ту точку зрения, что изоляция Литвы могла бы ее толкнуть или в сторону СССР, или в сторону Германии, что не соответствует интересам ни Польши, ни Прибалтийских стран. Я дал ему ясное освещение этого вопроса. Прежде всего я представил ему положение отдельных Прибалтийских государств и их взаимные отношения, затем я перешел к разъяснению фактического удельного веса Балтийской Антанты как блока и нашего отношения к ней. Авеноль слушал меня с большим интересом; он не мог ничего возразить против моих аргументов о том, что Балтийская Антанта в нынешних условиях не является инструментом и гарантом мира на востоке Европы и что дружественные отношения, связывающие Польшу с Латвией и Эстонией, не могут сами собой распространяться на Балтийскую Антанту, в которой Литва всеми средствами ведет диверсионную работу против Польши. Я высказал мнение, что вопрос о том, что лучше: изоляция Литвы или ее участие в блоке, — является весьма относительным.
Все зависит от роли, какую играют остальные два партнера в блоке. Я высказал сомнение относительно того, не является ли переоценка возможностей и значения Балтийской Антанты, — такой, какой она является сегодня, — лишь самообманом.
Я, конечно, лишь вкратце изложил г-ну министру содержание беседы, которая, как я уже указал выше, была весьма продолжительной. Факт то, что Авеноль все время после обеда, на котором присутствовал весь дипломатический корпус, провел исключительно в беседе со мной, чем он вызвал чрезвычайное любопытство моих коллег; причем особенную нервозность проявил литовский поверенный в делах, который кружил вокруг нас, желая, по-видимому, подслушать содержание нашей беседы.
Фр. Харват,
польский посол.
Посылается: министру иностранных дел — 3 экз.,
директору Кобылянскому.
Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД
КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)
Шифртелеграмма польского диппредставителя в Токио в МИД
ПОСЛАНО
т. т. 1 — Сталину,
1 — Молотову
10 VIII1937 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
7 отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:
Документально
Перевод с польского
Г.М.С. 1875
ШИФРТЕЛЕГРАММА (входящая)
Г-н. Ромер в Министерство иностранных дел
в Варшаве.
Токио, 1/VI1937
№ 6
Получена 18/VI1937
Как я сообщал шифровкой № 3, здешняя пресса поместила сообщение из Лондона о беседе г-на министра с Иденом, в котором нам приписывается инициатива нейтрализации Польши по образцу Бельгии.
Я воспользовался встречей с министром иностранных дел, чтобы распросить его относительно сообщения из Лондона, а когда он ответил мне, что у него их пока нет, а вышеуказанным слухам он не верит, я постарался укрепить его впечатления, указывая на то, что Польша, связанная оборонительными союзами, которые в последнее время сама укрепила, не смогла бы заключить свою политику в рамки бельгийской формулы.