Секреты семьи Блом
Шрифт:
— Ты ведь сама сказала: «Маркус, заходи», вот и я зашел. Да и вообще, почему ты не закрываешь входную дверь? Это очень небезопасно.
— Боже, прочисть уши! Я спросила: «Маркус, это ты?»! — за меня все еще говорил испуг. — Давай обработаю рану, — я развернулась к ванной комнате.
— Не стоит. Ты совсем немного меня задела, — быстро проговорил Маркус, — вот, смотри, — он показал руку, вставая. — Даже крови нет.
Я удивленно осмотрела кисть, покрутив ее. Ни одной капли крови. В суматохе, видимо, мне показалось, что я сильно его ранила.
— А ты такая храбрая, соседушка! — он рассмеялся. — Так закричала
— А жаль!
— Да ладно тебе. Неужели так сильно обиделась? — Он улыбался также, как сегодня днем.
— Не собираюсь с тобой разговаривать. Либо извиняйся, либо уходи! — я указала на дверь.
— Что же, будь по твоему. — Он развернулся, и медленно зашагал в сторону выхода.
Я сложила руки на груди и приподняла одну бровь, выжидая, когда он, наконец, уйдет и оставит меня одну. Сколько наглости! Но, буквально в шаге от двери, он обернулся.
— Рейвелин. Соседушка. Я прошу у тебя прощения… — он состроил глазки. — За то, что я настолько красив, что ты не смогла устоять и почти поцеловала меня во вторую в жизни встречу. — Он залился хохотом.
Я еще сильнее закатила глаза, задрав голову наверх. Вот урод!
— Все! Уходи! — вытолкала его и заперла дверь прямо перед его носом.
— Да ладно тебе, Рей, — он рассмеялся и поскреб дверь, как кот. — Я правда пришел извиниться.
— Ты свой шанс уже упустил! Я не хочу сейчас с тобой говорить.
— Нет, хочешь. — Он нажал на ручку. — Хорошо, будь по твоему. Рейвелин, прости меня, что я так себя повел. Ты правда мне понравилась. Я хотел с тобой пообщаться, но повел себя по-детски, потому что нервничал. Позволь исправить ситуацию. — Его тон смягчился, а от смеха не осталось и следа.
— И что же, не будет больше дурацких шуток?
— Этого обещать не могу, — он громко выдохнул, сдерживая смешок. — Но я больше не стану ставить под сомнения интерес к тебе. Открой дверь, пожалуйста. — я слышала в его голосе серьезность.
— Будешь лазанью? — открыла дверь, решив сжалиться над ним.
— Нет, спасибо, я совсем не голоден, — он протянул руку к моей через дверной проем.
— Тогда, может чай? — я пыталась скрыть стеснение, когда он коснулся меня. Его холодные пальцы пустили мурашки.
— Чай — с удовольствием.
До утра мы проговорили на кухне. Маркус рассказывал мне о своей жизни в Нидерландах, о переезде и о работе в «Сладком сне», который принадлежит его семье. По словам Маркуса, Бломы не многим отличалась от обычных семей. Его старшая сестра Рене жила с мужем отдельно. Он не так часто с ней виделся, как хотел бы. Зато со старшим братом он делил этаж. Маркус немного о нем рассказал. Уже из того, что я услышала, стало понятно, что они не сильно ладили.
То, как он отзывался о своей семье, окутывало меня мягким облаком. Редко можно встретить человека, который с таким трепетом относится к близким. Я даже начала завидовать. Мои отношения с родителями далеки от совершенства. Тепло и любовь пронизывали каждое слово, что доносилось из уст Маркуса о его старшей сестре и родителях.
— Как-то раз мы с Рене отправились в поход на все выходные. Обычное лесное приключение, ничего серьезного. Ближе к вечеру начался жуткий дождь. Мы сидели в холодной палатке, а моя сестра вся тряслась, хоть она и старше. Я принял волевое решение исправить ее настрой! Меня самого
Потом он рассказывал о переезде. Как оказалось, Бломы открыли магазин еще до того, как перебрались полностью. Его отец, Корт, первым побывал в Голдвуде, где занимался делами магазина, а сам жил в мотеле. Маркус, как и его мать, чувствовали неуверенность в этом переезде. Нужно ли оседать здесь. Но мистера Блома город покорил за неделю. Ведь на самом деле природа и атмосфера, царившая в Голдвуде, заставит влюбиться любого. Идея открыть магазин пришла его родителям еще в Нидерландах. Я так до конца не поняла, родился он там или нет. Маркус об этом не упомянул. Думаю, что еще будет момент расспросить подробнее. Он рассказал, что один из основных символов страны — тюльпаны. В Нидерландах проводятся разные цветочные фестивали. Именно такое многообразие цветов вокруг и культурное течение привели Бломов к мысли о собственном бизнесе. Однако, в цветочной стране они открывать магазин не хотели. Маркус говорил, что начинать такое дело в месте, символом которого являются цветы, нет смысла. И глупо.
Я смотрела на него и не могла поверить своим глазам — недавно этот человек казался мне странным и нелюдимым. Да еще и с такими глупыми шутками! А теперь я видела перед собой общительного и приятного парня. Он прервал монолог и спросил:
— Что ты так смотришь на меня?
Я опять пялилась на него, как тогда у цветочного магазина.
— Ничего, — я заправила прядь волос за ухо. — Ты очень интересно рассказываешь. — и почувствовала, как мое лицо снова начала заливать краска. — В этом городе редко происходит что-то интересное, а тут ты… И твоя семья из другой страны.
Он рассмеялся, обнажив идеально ровные зубы. Еще одно отличие Бломов от обычных жителей Голдвуда.
— Ну, конечно, о тебе-то я все знаю, соседушка, — он подпер рукой голову, облокотившись на стол.
— Что? — я рассмеялась, — я так не думаю, Маркус Блом! Я тебе даже ничего не расска…
Я резко дернула рукой, не успев докончить фразу, как кружка с чаем полетела со стола вниз. Но не разбилась. Маркус держал ее в паре миллиметров от пола. На его лице читался весь спектр эмоций. Он выглядел как ребенок, которого поймали на краже сладостей с верхней полки кухонного шкафа. Он разжал руку, и чашка с глухим звуком ударилась о деревянный паркет.
— Ого! — вырвалось у меня на выдохе. — Вот это у тебя реакция!
— Да, пустяки, — он наклонился за чашкой. — Это у меня врожденное. — его лицо выглядело растерянным, а глаза бегали по помещению.
Меня начало клонить в сон. Все-таки уже почти раннее утро. Глаза уже закрывались, хоть я и старалась держать себя в руках как могла. Я предложила проводить его до машины. Уже приближался рассвет. На земле, россыпью тысячи переливающихся в лучах солнца бриллиантов, нас встречала утренняя роса.