Секреты удачи
Шрифт:
— Я недостоин тебя. И никогда не буду достоин. Я так люблю тебя.
Пока она печально гладила его по голове, вернулся Седрик в сопровождении маленькой армии.
— На счет «один» мы ломаем дверь, — рявкнул он. — Десять! Девять! Восемь!
Пиппа начала действовать.
— Вставай, Лэнс. — Пока он поспешно заправлял выбившийся край рубашки в брюки, она успела заметить ярко-розовые трусики. — Мы идем, Седрик.
— Семь! Шесть! Пять!
Когда жених предстал перед ней во всей мужской красе, сердце Пиппы дрогнуло. Какой мог быть мужик!
—
— И я тебя. Не поможешь отстегнуть этот дурацкий шлейф? — Пиппа едва сдержала слезы, когда он отстегивал титановые кнопки: никогда больше Лэнс не подойдет так близко, чтобы раздеть ее.
— Четыре! Три! Два!
Она распахнула дверь:
— Остыньте.
— Вы понимаете, что творите? — завизжал Седрик, вытаскивая их из комнаты. — Органист импровизирует вот уже десять минут. Новая подружка невесты начала движение, не дожидаясь команды, и остальные тупые коровы последовали за ней. И сейчас все стоят на сцене, пялясь на люстры.
Отец Пиппы, меривший шагами холл, ожил, завидев ее. Он радостно протянул руки:
— Готова, дорогая?
— Папа, иди сядь рядом с мамой. Мы с Лэнсом решили пройти к алтарю вместе.
— Вот это поворот. А когда же я произнесу все восемь имен твоей мамы?
— Вам не придется. — Седрик сунул Роберту в руки букет герани. — Представьте, что вы подружка невесты. — И вытолкнул Роберта в зал, полный народу.
По рядам пронесся шепот, пока Роберт медленно шествовал по проходу. Его широкая улыбка несколько сгладила опасения, что с новобрачными что-то случилось.
— Где Пиппа? — прошипела Тейн, как только он уселся рядом с ней. — Бог мой, ты безнадежен! Вернись и приведи ее!
— Я останусь здесь.
— Где Лэнс? — Сегодня Розамунд нарядилась в ярко-красное платье, которое абсолютно не подходило к цвету ее волос и дико смотрелось в сочетании с сиреневым нарядом Тейн.
— Будет сразу за мной, дамы, — ответствовал Роберт.
Получив сигнал от Седрика, дирижер взмахнул руками, и оркестр заиграл Свадебный марш Мендельсона. Рука об руку по проходу шли Лэнс и Пиппа.
— Где ее шлейф? — Тейн дико озиралась. — Это вы украли шлейф Пиппы?
— Я бы не притронулась к нему и десятифутовой жердью. — Розамунд была счастлива, впервые за много дней увидев улыбку на лице Лэнса. Она потянулась за носовым платком. — Ну разве они не прекрасны?
— Да, дорогая. Идеальная пара, — поддакнул ей муж.
Новобрачные подошли к возвышению. Преподобный Элкотт, величественный в белой, украшенной золотом сутане, улыбнулся так, словно перед ним растворились райские врата.
— Возлюбленные чада мои, мы собрались здесь…
Лэнс обернулся:
— Не могли бы вы подождать секундочку?
Судорожный вздох Тейн услышали, должно быть, даже в последнем ряду.
— Ступай туда, Роберт, — скомандовала она, выталкивая мужа с места. — Скажи, кто отдает замуж эту девушку. И не забудь произнести «Инге»!
Смущенный отступлением от сценария, дирижер махнул хору.
Тейн задрала голову к потолку:
— Что они там разглядывают?
— Что дальше, Тейн? — осведомилась Розамунд под оглушительные звуки музыки. — Клоуны и фокусники?
— Все в порядке, мама, — сказал Лэнс. — Не могли бы вы с папой подняться сюда?
— И вы тоже, пожалуйста, — обратилась к родителям Пиппа. Она ни за что не смогла бы произнести свою речь, если бы Тейн смотрела на нее из первого ряда.
Брамс стих. Пятьсот человек в зале ждали, что же произойдет. Видеть Розамунд и Тейн, стоящих рядом, было невыносимо; каждая подчеркивала худшие черты другой. Пиппа сделала глубокий вдох и шагнула вперед.
— Спасибо всем, кто пришел сегодня. Мы с Лэнсом очень рады видеть вас. Свадьба — это такое захватывающее приключение, вроде восхождения на Эверест. Прежде чем пуститься в путь, необходимо собрать снаряжение. Кислород. Шерпы. В пути вам угрожают снежные бури. Но вид с вершины стоит этого. — Она помолчала, прикидывая, как теперь из всего выбираться. В зале повисло напряжение. Но когда дедушка послал ей воздушный поцелуй со своего места, Пиппе пришла в голову отличная мысль.
— Жизнь полна сюрпризов, и все мы постоянно пребываем в процессе самопознания. Порой супруги влюбляются друг в друга лишь спустя десять лет брака, когда один вдруг застает другого дремлющим на террасе.
Люди в зале начали недоуменно переглядываться, словно не в силах уследить за ее мыслью. Странно, ей все кажется таким очевидным!
— Я считаю, любовь означает, что ты принимаешь в человеке и хорошее, и дурное, и его уродство. Последнее, разумеется, не относится к Лэнсу. — Все рассмеялись. — Когда он предложил мне стать его женой, это был один из счастливейших дней в моей жизни. — Пиппа нахмурилась, вспоминая, что по-настоящему невероятно счастливым был тот день, когда Андрэ уложил ее в постель и овладел ею. Парень знал женское тело лучше, чем сама женщина. Его руки были словно чаши теплого света. Его рот…
Энсон Уокер громко кашлянул. Мысли Пиппы спешно вернулись к прежнему предмету:
— Мы с Лэнсом в течение чудесных шести месяцев наблюдали, как наши матери готовятся к сегодняшнему дню. Вообще-то это был наш подарок всем вам. — Зал взорвался аплодисментами, Розамунд и Тейн сдержанно поклонились.
— Прошу, Пиппа, закругляйся, — вполголоса пробормотала ее мать.
— Мы с Лэнсом считаем, что любовь должна быть слепа, чтобы уцелеть. Но это не значит, что она должна быть и глуха, и нема. Мы будем любить друг друга до смертного часа. Неужели для этого нам нужен клочок официальной бумаги? В конце концов, кто устанавливает законы — наши сердца или кучка политиков в Остине?