Секреты утра

Эндрюс Вирджиния

– Если будет мальчик, я назову его Андрей. Это значит – сильный, мужественный.

– А если девочка? – спросила Триша.

– Это легко, Салли, в честь мамы Лонгчэмп.

– У меня не будет детей, по крайней мере, до сорока, – объявила Триша. – Я не хочу отдавать на заклание материнству свой танцевальный талант. А в сорок карьере балерины приходит конец.

– Тебе придется выйти замуж за понимающего человека, – заметила я.

– Если он меня не понимает, то зачем жениться. Я хочу, чтобы он считал приятным то же, что и я. Ты не согласна?

– Согласна.

Триша

настаивала, чтобы я как можно больше рассказывала ей об Аллане. Я продолжала сочинять как бы пропущенные детали. Триша, со своей стороны, не забывала ничего и часто ловила меня на противоречиях. Ее подозрения все росли.

Я подумывала, не сказать ли ей правду. Ведь Триша так надежно хранит мои тайны, почему же я должна ей врать? Но было страшно, я боялась, что-нибудь случится, что может разлучить меня с Михаэлем. И в конце концов я обещала ему.

Нас с Тришей забавляли приступы страстного аппетита у меня. Иногда во время обеда я выбегала на улицу, чтобы купить бананы, жареные в масле. Я не могла дождаться, пока госпожа Лидди приготовит обед, и прибегала к ней на кухню. Однажды я заглянула в холодильник и увидела, что госпожа Лидди приготовила желе нам на десерт. Я тайком взяла его и начала поедать, но госпожа Лидди застала меня.

– Извините, – я попыталась спрятать остатки желе себе за спину, – я не хотела трогать его, только посмотреть…

Она продолжала сверлить меня очень заинтересованным взглядом.

– Ты съела желе и пончик?

Я виновато улыбнулась и на всякий случай опустила взгляд, боясь показывать довольные глаза.

– Да, госпожа Лидди.

– Ты каждый день макаешь тайком галеты в масло? – Я кивнула. – Тебе не хватает школьного завтрака, моя дорогая?

– Иногда я слишком занята, чтобы успевать позавтракать.

Она продолжала вопросительно смотреть на меня.

– Вы насытились, моя дорогая?

– Да, я чувствую себя гораздо лучше.

– Хм, – Лидди кивнула.

Я мечтала о пирогах и желе, сердце мое учащенно билось, я быстро удалилась.

Я думала о Михаэле. Как долго мне скрывать плод нашей страсти? Как мне поступить?

Придя в комнату, я села за домашнее задание, но услышала шаги Триши. До рождества оставалось два дня, и преподаватели танцев хотели продемонстрировать достижения своих питомцев, поэтому Триша занималась больше обычного. Она влетела в дверь, на ее щеках были замерзшие на морозе сосульки слез.

– Что случилось? – спросила я, вскочив с кровати, на пол упало одеяло, открыв мой выросший живот, при малейшей возможности я снимала корсет.

– Я думала, что ты знаешь, – сказала Триша, хлопнув дверью.

– Знаю? О чем ты говоришь? – не могла понять я.

– Михаэль Саттон.

– Михаэль Саттон? – Я подумала, что администрация школы все узнала про нас, и теперь ревнивые преподаватели добились его увольнения. – Что с Михаэлем Саттоном? – Я медленно закрыла книгу.

– Он уезжает. Он уезжает! – Триша подняла вверх руки.

– Его уволили?

– Нет,

почему его должны увольнять? Я думала, что ты уже все знаешь, вся школа гудит. Но это стало известно, наверное, после твоего ухода. Он повесил объявление студентам, что ему предложили должность главного исполнителя в Лондоне. Дело, видно, не требовало отлагательств. Он немедленно уехал, и теперь на дверях висит письмо с объяснениями и извинениями перед студентами. Конечно, администрация понимает, что сначала сцена, а потом школа Искусств. Но его студенты не очень счастливы. Ты знаешь Элиту Паркер, она утверждает, что Саттон обещал ей сцену на Бродвее в этом году. Я примчалась домой, потому что знала, в твоем положении нельзя расстраиваться…

Где-то в глубине сознания я слышала Тришу, но когда закрыла глаза, то увидела черные тучи, затянувшие все, никаких ярких красок. Я никогда не думала, что сердце может стать таким тяжелым.

– Тебе плохо? – Триша схватила меня за руку, – У тебя ледяные пальцы.

Я кивнула, не открывая глаз, мое горло было слишком напряжено, чтобы пробовать ответить.

Не нужно паниковать, – успокаивала я себя. – Сохраняй спокойствие. Это все часть плана Михаэля. Скоро он позовет меня, просто Михаэль не успел предупредить. Но он говорил – Флорида, а не Лондон, уехал же в Лондон. Должно быть логическое объяснение. Не нужно впадать в панику.

Я открыла глаза и попробовала глубоко дышать.

– Кто-нибудь видел его, разговаривал с ним? – спросила я, совладав с голосом.

– Нет, Ричард Тейлор сказал, что он уже уехал.

– Уехал? – Я никак не могла понять этого слова.

– Покинул страну, – объяснила Триша. – Ричард очень зол на него, Михаэль ни словом ему не заикнулся. Он чувствует себя как дурак, поэтому и сам спрятался. Конечно, – продолжала она, – школа назначит нового преподавателя, когда мы вернемся с рождественских каникул, но…

Она замолчала, увидев как меня трясет, это были почти конвульсии, холодные слезы лились у меня по щекам, дышать стало трудно, внизу живота запекло, мне казалось, что туда вливают расплавленный свинец.

– О, Дон, я знала, что ты огорчишься. Ты делала успехи под его руководством, и я уверена, Михаэль намекал тебе тоже на счет Бродвея. Но ты обязана не расстраиваться, у тебя есть Аллан.

В первый момент мне показалось, что я разучилась говорить, но вдруг тишина раскололась, у меня из горла вырвался дикий крик:

– НЕЕЕЕЕТ!!!

Я закрыла лицо руками.

– Дон.

Я медленно отвела от лица руки и посмотрела в ее сочувствующие глаза:

– Никакого Аллана нет, – в ужасе прошептала я.

– Что? – Триша заулыбалась, – что ты говоришь? Конечно, есть Аллан, не могла же ты сама по себе забеременеть.

– Нет, нет, – медленно заговорила я, – и никогда не было, это был Михаэль. Я ношу ребенка Михаэля.

– Михаэля? Михаэля Саттона? – От удивления Триша открыла рот. – Но, – ее глаза расширились, – но он уехал.