Секс-тренажер по соседству
Шрифт:
— Не ты одна проголодалась, - усмехнулся Артем, пока я жадно смотрела на возвышавшийся передо мной, как солдат на плахе, член, пока Артем опалял мои нижние губки горячим дыханием.
Он взял меня за бедра, впиваясь пальцами, подтягивая промежность ближе к своему лицу и тихонько шепнул:
— Приятного аппетита, Голубка.
С этим он дернул бедрами и проник в мой гостеприимно раскрытый ротик, одновременно слизав сладкую влагу с нежных лепестков, скрывающих чувствительный бутончик.
Изменщица, сказала бы мать.
Горло уже саднило, но я продолжала принимать в него член, сдерживая рвотные позывы. Они и не успевали толком развиться, потому что язык Артема, так яростно пьющий мой сок возбуждения, был неутомим. Не зря говорят, что в языке самые сильные мышцы. Он буквально вылизывал мне все: от взбухшего бутончика, до розовых лепестков. Не забывая ввинчиваться в горячее лоно, трахая его ровно в том ритме, в котором скользил членом во рту.
Я продолжала гореть на костре удовольствия, чувствуя, как будто не один мужчина меня ласкает, а несколько. Эти призрачные фантомы, даря удовлетворение моему, уже казалось, фригидному телу, только подкидывали дров, чтобы языки пламени еще яростнее захватывали в плен порока и разврата.
И я мычала, обильно выделяя слюну, что стекала, по подбородку и достигала чувствительный сосков, один из которых окупировали пальцы Артема.
Это продолжалось бесконечно, пока я не почувствовала, как член во рту разбухает, становится тверже, каменеет, а давление языка на клитор становится невыносимым.
К нему прибавились пальцы, скользнувшие внутрь и на немыслимой скорости насилуя мое мягкое мое лоно.
И это стало последней каплей.
Захлебываясь мужским солоноватым семенем, я падала в омут нирваны, пронзаемая всеми иглами, которыми только мог проткнуть меня оргазм.
Снова и снова я кончала, глотая вязкую жидкость, пока тело окончательно не выдохлось, и я просто не потеряла сознание.
Очнулась от шума дождя.
Он ласкал мой слух, как и басистый голос, напевающий незамысловатый ритм.
Оказалось это душ, а поет военную песню Артем, мочалкой мыливший мое тело, придерживая его рукой.
Он улыбнулся, когда наши взгляды столкнулись, и я не смогла сдержать ответной удовлетворенной улыбки, чувствуя как в душе распуская солнечный цветок счастья и благодарности.
— Это мой лучший день рождения за последние десять лет.
Артем, собиравшийся меня поцеловать, замер и отпрянул.
— Почему не сказала?
— Кхм, — усмехнулась я и, отобрав мочалку, сама стала намыливать это совершенное тело.
Какой же кайф, что он поселился по соседству, что я ему приглянулась, что он оказался таким напористым и наглым.
Сидела бы сейчас дома и лила горькие слезы о своей несложившейся
— Напомни пожалуйста, в какой момент я должна была рассказать что у меня день рождения? Когда ты заливал мне в рот сливки или когда я захлебывалась твоей спермой?
Артем поднял уголок рта и почесал затылок.
— И то верно. Но могла вчера сказа… — Черт… ты ведь сегодня нарядилась. Я помню твой бантик, — шлепнул он меня по заднице и наклонился ниже. — Я куплю тебе новое белье от этой, как её, Вероники с секретом.
— Виктория Сикрет, — смеюсь я, и обнимаю руками, прижимая к себе его твердое естество, потеревшись об него, ощущая его твердость и ласково шепча. — Не надо мне ничего. Лучше трахни снова. Лучше трахай меня каждый день, пока ты рядом. Пока ты не исчез, также внезапно, как появился.
Этот момент, когда ты почти признался в своих чувствах, когда весь мир меркнет перед жаждой узнать, что они взаимны, самый страшный. Ведь любовь может вознести тебя на невиданные выси, так же резко дать пинка под зад.
И сейчас, пока Артем внимательно смотрит на меня, с его лица сходит вся веселость и бахвальство. Осталась только мысль в глазах, очень опасная для наших отношений. Если их так можно назвать.
— Артем, — испуганно залепетала я. — Не думай много, я просто попросила продолжить в тот же духе, просто попросила…
Он кивнул и заскользил руками по моей груди, смывая пену, долго вводя меня в экстаз, обводя по кругу соски по кругу, надавливая на вершинки, при этом не прекращая контакта глаз и тел, которые возбужденно терлись друг о друга.
А потом Артем медленно переместил руки вниз, на живот и за спину, сжимая ягодицы и поднимая меня наверх.
С ним я казалась себе пушинкой. С ним я чувствовала себя сексуальной и красивой.
— Я действительно исчезну, Настюш. Я не смогу жить в твоем мире, — внезапно сказал он, опалив мое ухо, низвергая меня в омут отчаяния и боли.
— Да, — почему-то я была уверена, что знаю, о чем он, хоть и не понимаю ничего.
— Я уйду, когда придет время, и тебе придется самой справляться со всеми. — давление, толчок и он во мне, — трудностями.
— Я знаю, — простонала я, сглатывая ком слез.
— Поэтому запомни. Не смей в меня влюбляться. Это приказ тренера, мужчины, понимай, как хочешь. Но не смей в меня влюбляться, ты поняла? — делает он резкое движение внутрь, буквально задевая матку, срывая с моих дрожащих губ вскрик и рыча в них снова — Ты поняла? Отвечай! Иначе ты прямо сейчас отправишься домой к своему пидору мужу.
— Нет, нет. Я все поняла, — стонала я, пока она задавал бешеный темп. — Я поняла. Я не буду в тебя влюбляться. Я не буду тебя любить. Никогда не буду, — глотала я непрошенные слезы, пока он рыча вбивал меня в кафельную стену, заставив обхватить ногами его спину. — Ты мне даже не нравишься. Совсем. Не. Нравишься-я-я.