Секс в Мегаполисе 2

Модар Стефка

Услышав звонок мобильного, опрометью выбежала.

Из глубины соседней комнаты послышалось:

– Да я уже совсем готова. Жди! Через 40 минут подъеду…

Через минуту уже стоя в дверях кухни, вся из себя «расфуфыренная», глядя в темноту, Таня, не решаясь включить свет, отрапортовала:

– Это мой, ждёт меня в клубе! Я убегаю. Ты осваивайся и не комплексуй, будь как у себя дома! – назидательно, – и не экономь!.. Пользуйся всем спокойно!.. Еда в холодильнике… – убегая.

Через пару секунд послышался грохот двери. Инна, оставшись наедине с собой, вглядываясь

в вечернюю промозглую мглу разглядев в бликах уличных огней Таню, невольно позавидовала той.

Инна, открыв створку окна вдохнув морозного воздуха, вновь вгляделась во тьму. Моросил промозглый дождь вперемешку со снежной порошей. В воздухе чувствовалось приближение сильных морозов. Лицо обдало холодным воздухом с тяжёлым привкусом горькоты. Сквозь моросящий дождь и снег в блеклом освещение разглядела Таню, та как раз садилась в своё авто. По улице бродили одинокие прохожие, прячась под зонтами. Мир поражал серостью, казалось, что она в него не вписывалась. Передёрнув плечами то ли от пробежавшей по всему телу зависти, её буквально перекоробило, то ли от уж очень промозглого воздуха; глотая остатки холодного чая, тихо про себя констатировала, что ей так не суждено жить, по крайней мере, сейчас.

Таня была игриво весела, красива. А она, Инна, для остальных всегда была из серии хорошеньких. И за глаза её осуждали за желание нравиться, быть любимой. Отражающим фоном была опять же Таня. Та была более современна, считалась гламурной дамой, бойкая на язычок, умела к месту сказать то, что хотели слышать. Не то, что Инна, которая рубила словцом с плеча. Пусть где-то как-то она умнее Тани, начитана, однако та всегда кружилась в нужном месте с нужными людьми. Те ей были нужны как воздух, они давали ей стимул жить: современно, модно, богато. Тогда как для Инны те подчас казались хвастунами, мотами, бабниками, а иной раз и клоунами. В таких знакомых она явно не нуждалась.

Этот Стамбовский?! Имел деньги жаждал ещё больше. Постоянно ввязывался в какие-то авантюры, глядя всем олигархам буквально в рот пресмыкаясь перед ними, ставя задачу походить на них, шел по «трупам». Таня была «подсветкой», чтобы те разглядели в нём себе подобного; мимоходом они затаскивали Таню в постель. Она была разменной монетой в игре Стамбовского, правда та не сетовала, а была подчас польщена вниманием «денежных мешков», так как пользовалась содержанием их кошельков. «Дядечки» платили за любой каприз. Поэтому ей было легко сорваться и вылететь в Париж на модный показ или на глобальные скидки, «погарцевать» по Европе со своим новым вздыхателем. Она купалась, как ей казалось в роскоши, которую давал кто-то, но не Стамбовский. Он и сам «питался» с рук тех же господ.

Таня любила «шиковать»; накупив на распродажах шмоток, озадачив администратора бутика доставкой, шла настоящей «Мадам» искоса наблюдая как «мальчик – посыльный» шествуют рядом с ней, сгибаясь под тяжестью огромных пакетов, помогая ей их донести до авто…

…Инна включила свет, закрывая створку окна, вновь встретилась со своим немым отражением в стекле. Она постаралась разглядеть отражение

молодой женщины, что не сводила с неё глаз. Это её поразило, считая, что это судьба. Подмигнув Инна предложила той выпить чаю, показывая на свой бокал. Отражение как бы пошатнулось, убегая вглубь мглы.

Инна, приблизившись к стеклу окна, провела рукой по своему отражению. Ей показалось, что та напротив неё улыбнулась, но как-то очень вымученно. Приблизив свои тонкие пальцы к её губам, прошептала:

– Не бойся!.. Теперь нас двое.

Отражение от её дыхания едва пошатнулось.

Инна, предложив глоток чая, сказала:

– Мы с тобой одной крови: я и ты!.. – отражение улыбнулось.

Инна, всматриваясь, взмолилась:

– Ты не убегай, побудь со мной!.. Мне одной страшно… – добавляя, – в конце концов, выслушаем, друг друга, возможно и поймём…

Отражение отшатнулось, удаляясь, погрузилось во мглу.

Инна поспешила выключить свет, чтобы посмотреть, куда исчезла та, которая её только что навестила. Но той уже и след простыл.

Оставшись наедине с собой, Инна сказала:

– Как всегда!.. Только познакомилась со своей судьбой и расстались, даже ничего не сказала… – думая, чтобы это значило?

Считая, что это какой-то знак, найдя в холодильнике «Яичный ликёр» поспешно выпила пару глотков. Она расплакалась, кажется, только сейчас ощутила последствие стресса, перетряхнув внутри себя своё прошлое, ощущая, что оно было тем негативом, что довлел над ней непомерным грузом.

Невольно она произнесла:

– Не реви! Все будет нормально. Если судьба показалась и к тому же очень даже ничего, как две капли «ты», значит, будет подругой, поймёт и простит…

Инна запричитала, сморкаясь в кулак, размазывая по щекам слезы:

– Не выдержу больше испытаний… – отчаянно пробормотав, – не могу, устала…

Тут же успокаивая себя:

– Не дрейфь!.. Всё будет путём! Что-нибудь придумаем!..

Перестав лить слёзы, насухо вытирая разводы туши на щеках, констатировала:

– Москва слезам не верит! – подытоживая, – это всё погода… – зло, – противная! – посмотрев в окно, наблюдая за бегущими согнутыми под зонтами фигурками, – просто омерзительная…

Вдруг поймав себя на мысли:

– Эко тебя! Кажется, ты сходишь с ума. Возьми себя в руки! В ванную и спать!.. – с мыслью, что так и надо сделать выбежала из кухни.

Через полчаса квартира погрузилась в темноту и немую тишину. Инна, расположившись в зале на софе посапывая, дремала. Ей было по фиг: кто с кем, когда чем занимается.

Её не волновала не Таня, не О. Б.

Она нежилась в сладкой дрёме, кажется, что ощутила покой.

Как давно она не ощущала себя в состоянии покоя…

…Это было так давно в очень далёком детстве, когда она жила в деревне у своей бабки по отцу. Ту звали Марфой. Соседки полушутя, с полу издёвкой называли Марфушей.

Бабушка работала в совхозном коровнике. Уходила засветло, приходила затемно. И лишь в ночи отдавала всё своё тепло, заботу своей младшей внучке. А их у неё было пятеро.