Секс в Мегаполисе
Шрифт:
Тот, расшаркиваясь, целуя руку, сказал:
– Ой, как хорошо, что я Вас встретил. Жаль, что Евгений срочно уехал на съёмки.
Отодвинув стул, предложил присесть, в кураже воркуя:
– Вот и ладненько! Мы с Вами отужинаем на славу… – глядя на неё подмигивая, – нам больше вкуснятины достанется.
Таня, ощутив подсасывание в области желудка, невольно согласилась. Да и что ей было делать?! Она шла в ресторан именно с целью поужинать в кругу известного человека. Так вот он сидит перед ней, даже мелькнула мысль: он не хуже того, кто просто её делает глупее, чем она есть.
Вечер, как ни странно прошёл на славу. Таня и Стамбовский поседели по – господски. Пётр угощал кулинарными изысками французской и европейски кухни. Тане, как и любой бы неопытной девушке, разумеется, это понравилось. Она почувствовала себя дамой из высшего общества. Но даже и всё хорошее в определённое время заканчивается. На часах было половина второго ночи, редкие посетители, покидали зал, идя полупьяной походкой к выходу за ними с неохотой, направились, и Пётр с Таней.
Уже стоя на улице, Пётр Стамбовский видя, что Таня пьяна предложил сесть в его машину. Та отказалась, думая, что это неудобно. Он попытался насильно усадить в машину, считая, что слишком много потратил на неё как внимания, так и ресурсы в денежном эквиваленте. Ему была необходима, какая ни какая компенсация.
Таня оттолкнув, резко трезвея, прокричала:
– Да пошёл, ты!..
Тот даже обиделся, срываясь, послал её куда подальше, стараясь быть публично услышанным, прокричал:
– Ага! Значит с Женькой можно, а со мной нельзя?!
Та на нервах с обидой в голосе выкрикнула:
– Блин! Женька мне вообще-то нравится, а вот ты абсолютно нет… – махнув рукой, отвернувшись, плача поплелась по улице…
…Была поздняя ночь. Олеся, лежа на диване сжавшись комочком, так и не сомкнула глаз, думая о нем, об Аркаше. Она молча смотрела на телефон, что лежал у изголовья. Глядя в потолок та уже наперёд просчитывала варианты разговора, что мог бы вот-вот состояться между ними. Да, она его ждала, торопила этот момент, но телефон молчал.
Олеся, укутавшись простыней готовая разреветься, неожиданно вздрогнула, сработал виброзвонок. Это был Аркадий.
Он как-то очень тихо спросил:
– Лесь, ты как? Очень?! – и начал мямлить, – ну на меня обиделась, если что, прости, не со зла.
Она, боясь показаться «дурой», скрывая радость, как бы спросонья с ленцой спросила:
– Нет, всё в порядке. Что ж я не понимаю у нас у всех свои заморочки.
Олеся была готова порхать. Стараясь скрыть внутреннюю радость, встав с дивана с мобильником в руках, стала бродить по комнате. В напряжение, вслушиваясь в любимый голос, боялась что-либо пропустить. Найдя лучшую «защиту» не нападение, а милое воркование.
Она даже не расслышала, как хлопнула входная дверь. Это пришла Таня.
Таня, стоя в прихожей не включая свет пустила слезу глуша в кулачках всхлипывания боясь нарушить покой, считая, что все дома уже спали сладким сном. Она не могла сделать не шагу, стоя спиной к двери в немом шоке. Чтобы это как-то переварить в своём раскалённом мозгу, присев
Глава 4
Женский день
…Вот так протекала их новая жизнь в мегаполисе, эпицентре новой яркой жизни. Возможно, краски ложились навсегда в том тоне, омрачая этим жизнь, но всё-таки иногда жизнь радовала особенно по весне. Помнится, как-то в преддверии 8 Марта жизнь кипела, бурлила ключом. Хотелось от жизни по максимуму много: счастья, любви, удачи, встреч.
Именно с таким настроем покорительницы мегаполиса сидели за столом в их любимом кафе «У Олеси». Все кроме Оли. Та где-то носилась, убежала утром и до сих пор не отметилась. Так что никто из остальных не знал: где она…
Так что их было трое, они пили кофе и не смолкая болтали, неся вздор и радуясь ему. Им казалось, что жизнь прекрасна, что они стоят не иначе как двумя ногами на пороге перемен.
За соседними столиками сидели одинокие женские группки, такие же девушки, как и они.
Однако троица глядя на них считала, что вот тем уж точно в жизни ничего не светит, где-то как-то заочно их жалея. Чтобы как-то не обидеть, старались смеяться как можно тише.
Девушки же из группок искоса бросая взгляды на троицу, шушукаясь, наверняка думали и о них тоже самое… Поэтому всем было чем заняться…
…Сплетнями жили, живут и будут жить те, кто не встретил свою половинку. Такие люди обычно бывают, заняты только собой. От них исходит «пустота» вразрез тем, кто счастлив. В зале присутствовали и влюблённые парочки, что сидя как «голубки» мило щебетали, не обращая не на кого внимания.
Таня одна из не нашедших своей половинки, пристально разглядывая посетителей, хмыкая с сарказмом, произнесла:
– Не – э! Ну, это надо, даже в такой день мы на самообслуживании. Нет ощущения праздника.
Обидчиво надувая губы постукивая кулаком в грудь, искренне призналась:
– Душа вот – вот зарыдает… – раздосадовано, – не только обидно, но и больно, просто слов нет.
Инна, суетясь за столом предлагая всем поесть новый салатик, толкая в бок Олесю, хорохорясь, вставила:
– Блин, да что, мы не москвички что, ли?! Сдались они нам, мужики… Всё-равно, если что-то и подарят, то в лучшем случае – «веник»… – вскипая, – перевелись мужики, раз бабы в кафешках грусть справляют.
С ещё большей силой толкая Олесю, многозначительно глядя на ту в упор с бравадой выпалила:
– А, гулять так, гулять!.. Тёть Лесь, подсуетись – шикуем! Давай нам что-нибудь для души организуй! – в предвкушение, облизывая губы, – тащи сладенькое! А то ведь так и умрём в девках, не побаловав себя хотя бы этим!..
Массируя рукой виски:
– Мозги как под лидокаином в штопоре.
Олеся сияя, опрометью вскочив с места, выбежала на кухню. Таня, оглядываясь по сторонам, боясь быть услышанной посторонними, цедя сквозь зубы, осаживая Инну, произнесла:
– Ну, зачем? За свои деньги ещё и толстеть… – поедая сверлящим взглядом, – сроду ты провоцируешь своими искушениями.