Сексуальная жизнь Катрин М. (сборник романов)
Шрифт:
Наконец Северина услышала, как открылась дверь комнаты. Она притворилась, что спит, но все мускулы ее были так напряжены, что, если бы Пьер подошел к ней, притворство тут же обнаружилось бы. Он побоялся разбудить ее и бесшумно удалился. Первой реакцией Северины было мрачное изумление. Неужели это так просто – скрыть столь невероятное потрясение от человека, который знает ее лучше, чем кто бы то ни было? Она не стала задерживаться на этой мысли, которая, поначалу успокоив ее, почти одновременно стала причинять боль. Должно быть, это всего лишь отсрочка, даруемая темнотой. Кара настигнет ее, как только
– И тогда, тогда… – стонала она, садясь и опираясь спиной на смятые подушки, как больная, которой не хватает воздуха.
Неспособная представить себе, что последует за этим открытием, неспособная различить, от какой боли она будет страдать больше – от той, что ощутит сама, или от той, что причинит Пьеру, – Северина закрыла глаза, словно темнота в комнате была недостаточной, чтобы скрыть ее отчаяние.
Это чередование ужаса и бессилия сделало Северину почти бесчувственной: вскоре у нее не осталось больше ни стыда, ни сожаления. Она просто стала ждать утра и приговора. Утро настало, но ничего не произошло. Хотя она не сомневалась, что шитая белыми нитками уловка не сможет спасти ее два раза подряд, Северина снова сделала вид, что спит, и Пьер опять поверил.
Однако время шло, и свет наступившего дня заронил в душу Северины искорку надежды. Она еще до конца не верила в возможность избежать разоблачения, но у нее возникло желание постоять за себя. Целое утро она без передышки названивала по телефону, приглашая к себе гостей и сама напрашиваясь на обеды и ужины, договариваясь о встречах в разное время дня и стремясь занять хотя бы часть своих ночей. Прочитав получившийся в итоге список, она облегченно вздохнула. В течение всей недели у нее не будет ни единой минуты, чтобы побыть с мужем наедине.
Пьер скорее всего удивился такой неистовой жажде развлечений, но Северина, как бы прося прощения, бросила на него такой жалобный взгляд, что он, не зная, чему приписать эту горячую мольбу, был потрясен и обезоружен ею. Теперь они возвращались домой только тогда, когда Северина, вконец обессиленная, едва не засыпала на банкетке в ночном ресторане. Дома она тотчас проваливалась в тяжелый сон и спала так долго, что утром это позволяло ей избегать встречи с Пьером. День съедался тысячами возложенных ею на себя обязанностей. Ну а вечером повторялись те же суета и усталость, что и накануне. Постепенно Северине удалось притупить свои страхи, и даже воспоминания она стала принимать менее болезненно. Водоворот событий бесконечно удалял, стирал в почти нереальную пыль тот день, когда она посетила дом на улице Вирен. Она надеялась, что скоро у нее исчезнет необходимость постоянно воздвигать преграды между собой и Пьером.
И тут с Севериной произошло то, чего редко удается избежать людям, которых ведет по жизни слишком сильный инстинкт. Как игрок, подавленный на время крупным проигрышем, начинает, оправившись от шока, снова мечтать об обитом зеленым сукном столе, снова стремится увидеть знакомые лица, держать в руках карты, слышать привычный игорный жаргон; как любитель приключений, решивший немного отдохнуть от опасностей, вдруг вновь поддается искушению одиночества, борьбы и необъятных пространств; как курильщик опия, вроде бы освободившийся от своей мании,
Лицо госпожи Анаис, прекрасные груди Шарлотты, двусмысленная атмосфера покорности, царящая там, сам запах квартиры, который, как Северине казалось, она принесла в своих волосах домой, – все это неотступно преследовало ее плотскую память. Сначала эти воспоминания заставляли ее содрогаться от отвращения, потом она примирилась с ними и, наконец, стала получать от них удовольствие. Присутствие Пьера и щемящая любовь к нему несколько дней хранили ее. Однако судьба Северины была отмечена особой печатью, и написанное на роду не могло не сбыться.
VI
Госпожа Анаис, проводив очередного клиента, предалась размышлениям – насколько верны ее наблюдения. Шарлотте с Матильдой нужно было подыскать подругу. Какими бы приятными они ни были, дому недоставало разнообразия. Кроме того, такое расточительство – пустующая комната. И все же госпожа Анаис не торопилась с поиском замены Дневной Красавице. Та очень подходила ей и своим воспитанием, и своей сдержанностью. А может быть, госпожа Анаис никак не могла забыть тот взгляд, который на какой-то миг соединил их.
Шарлотта и Матильда лежали на постели голые и отдыхали. Волосы Матильды были светлее плеча, на котором они разметались, и Шарлотта нежно поглаживала их.
– Я помешала вам, дети мои, – сказала госпожа Анаис, – но мне нужно поговорить с вами о делах. Нет ли у вас кого на примете для работы у меня?
Первой ответила Матильда, как всегда, в своей боязливой манере, словно чувствовала за собой какую-то вину, неведомую ей самой, но, вероятно, известную другим.
– Вы же знаете, мадам, я ни с кем не вижусь. Вся моя жизнь проходит только здесь и дома.
– А у вас, Шарлотта? Может, среди ваших прежних подруг?
– Мне это не совсем удобно. Когда я уходила из прежнего заведения, то сказала, что меня берут на содержание. Так что если я вдруг встречусь с кем-то из них, то, разумеется, от своих слов отрекаться не буду.
Госпожа Анаис вздохнула, чтобы показать, что стыдится своей слабости, и спросила:
– Я все думаю… Дневная Красавица… Может быть, она еще вернется… Вы как считаете?
– Э нет, дудки! – чувственно потянулась Шарлотта.
Госпожа Анаис направилась было к двери, но Матильда остановила ее. Это было существо пассивное и романтическое, она обожала беседы, дающие пищу мечтаниям.
– Я сразу тогда подумала, что мы ее больше не увидим, – сказала она. – Думаю, это женщина не нашего круга. У нее есть какая-то тайна.
– Тайна! Тайна! – вскричала Шарлотта. – Тебе везде мерещится кино. У нее кто-то был. Потом бросил ее, а она нашла себе другого – вот и все.
– То, что ты говоришь, не вяжется с тем, что мы о ней знаем. Она сказала, что ей нужно уходить в пять часов, значит, кто-то у нее тогда был. Нет, какая-то тайна у этой женщины все-таки есть.