Сексуальность в цивилизации: социогенез сексуальности
Шрифт:
А вот первые упоминания об обязанностях и правах в сфере сексуальных взаимоотношений содержатся в Законах вавилонского царя Хаммурапи (1792—1750 гг. до н. э.), знаменитой индийской «Ригведе», китайских трактатах Сунь-цзы.
Констатируя предписания к гражданам в области права, в этих документах особо подчеркивается правовое положение людей, несущих строгую ответственность за нарушения на половой почве: совращение малолетних, прелюбодеяние, изнасилование, педофилию и инцест. В некоторых сохранившихся манускриптах прослеживаются характерные черты сексуальной культуры того периода. Например, популярные у нынешней молодежи бритые виски берут свои корни в Древнем Египте. Там ребенку, заявившему родителям: «Ты мне не мать», или «Ты мне не отец», брили виски, а евнухам или приемным детям за подобное высказывание вырезали языки.
Пехота
Особое и наиболее значительное место в истории принадлежит институциональным формам воздействия на сексуальное поведение и половые взаимоотношения в Древних Греции и Риме. Свободный гражданин плиса имел право на жену для деторождения, проститутку для удовлетворения сексуальных потребностей и общение с гетерой для удовлетворения культурных запросов. В Дельфийском храме существовала практика оказания сексуальных услуг женщинами города с целью пополнения городской казны. Жены состоятельных граждан могли откупиться от этой повинности. В Помпеях количество публичных домов (лупанариев) равнялось числу хлебопекарен. Посетители лупанариев оставляли на стенах отзывы о мастерстве древних работниц коммерческого секса. Дорогу к лупанариям указывали выбитые на каменной мостовой фигурки, изображавшие фаллос. Благодаря лупанариям впервые возникли аптечные сети, которые располагались напротив входа в лупанарий, проводили «санобработку» клиентов и круглосуточно торговали всяческими снадобьями.
В Риме существовало два обширных класса проституток: легальные, зарегистрированные в магистрате, проститутки и свободные куртизанки. Легальные проститутки занимались своим ремеслом, как правило, в публичных домах – лупанариях, разных классов. Публичные дома были расположены, главным образом, на окраинах, например, в квартале Субура у Целийского моста и в Эквилинском квартале. Исключение им составляли дорогостоящие аристократические лупанарии, разместившиеся прямо в центре Рима, недалеко от храма Мира. Народные лупанарии, которые Тертуллиан называет консисториями, представляли собой целый ряд темных комнаток, имевших входную и выходную двери на две улицы. Меблировка такой комнаты ограничивалась тростниковой циновкой или кроватью, занавеской и осветительной лампой, наполненной зловонным маслом. По запаху этого масла, пропитывавшего собой одежду, можно было легко определить побывавшего в этих притонах. На стенах висели грубо сделанные картинки непристойного содержания. У двери консистории был прикреплен указатель в виде Приапа, который красноречиво свидетельствовал о назначении этого дома. Ночью над входом зажигали красный фонарь. Над каждой комнаткой вывешивалась таблица с надписью nuda, когда проститутка была свободна и с надписью occupata, когда проститутка была занята. Тут же была обозначена и плата за ласки. Обычно она составляла от 2 до 8 ассов, при дневном заработке легионера в 10 ассов. Некоторые аристократические лупанарии имели внутренний двор – patio, посреди которого находился фонтан с бассейном или балкон, где собирались обитательницы лупанария в кричащих туалетах с венками из цветов на головах. Зазывалы (conductores) приглашали клиентов на улице и провожали их в лупанарий. Наряжали, румянили и белили проституток особые служанки – ancillae arnatrices. Другие служанки – aguarioli приносили прохладительные напитки и вино, слуга bacario приносил воду, необходимую для всякого рода гигиенических обмываний. Содержал лупанарий leno, у которого обычно был помощник – villicus. Среди проституток, помимо италиек, было много выходцев из Греции, Египта и Азии.
Когда в лупанарий попадала девственница, фасад лупанария украшали лавровыми ветвями. Девственница стоила значительно дороже, и ее покупатель украшался лавровым венком и прославлялся пением и игрой на музыкальных инструментах. Кстати, украшение стен лаврами идет от обычая римлян украшать лавровыми ветвями дверь жилища на следующий день после свадьбы. Похоже, что мнимые девственницы попадались намного чаще, чем подлинные. Луцилий в одной из своих сатир дает новичку такой практический совет: «Бери девушек без всяких гарантий!»
По полицейским правилам проститутки носили особое платье. В отличие от одежды римской матроны, где обнажены были только лицо и руки до локтей, проститутки должны были иметь короткую тунику или тогу с разрезом спереди (togatae). Впоследствии, римские проститутки позаимствовали у азиатских куртизанок платье из прозрачного шелка (sericae vestes), через которое было видно все тело. В эпоху империи матроны так же усвоили эту моду и свою очередь приняли по выражению Сенеки «позорный вид». Проституткам не разрешалось носить белых лент (vittae tenes), которыми поддерживали прическу девушки и порядочные женщины. Обычно проститутки носили светлый парик или окрашивали волосы в рыжий цвет, а на улице набрасывали на голову капюшон (pelliolum).
Нелегальных проституток (erratica scota) можно было встретить в гостиницах, пивных, на рынках и в районе Колизея. Нижние этажи булочных, где находились мельницы для помола зерна, также служили приютом для нелегальных проституток. Женщины, занимавшиеся тайной проституцией, т. е. не внесенные в списки эдилов, присуждались к штрафу. Пойманные вторично, они изгонялись из города. От наказания могло избавить поручительство содержателя публичного дома (leno), который узаконивал положение проституток, принимая их в число своих пансионерок.
Из числа проституток выделялись куртизанки высокого ранга (bonae meretries). Их услуги оценивались от 20 до 100 сестерциев. Роскошь, окружавшая этих куртизанок, была подобна роскоши афинских гетер. Эти куртизанки были законодательницами мод, они привлекали к себе представителей аристократии, разоряли стариков и предавались разврату с молодыми. «Некоторые, – пишет Лукиан, – смазывают себе волосы лосьоном, так что они блестят, как полуденное солнце, некоторые красят их в рыжевато-желтый цвет, считая естественный цвет безобразным. Если же они удовлетворены своим цветом, то они тратят все деньги на то, чтобы умаслить волосы всеми благовониями Аравии. Затем они разогревают на небольшом огне железные приспособления, чтобы завить волосы и закрутить их в колечки».
По вечерам дорогих куртизанок можно был встретить на улицах Рима, перемещавшихся в особых носилках – октафорах, носимых восемью слугами. Другие прогуливались пешком с веером в руке, в сопровождении рабов для исполнения поручений. Сеанс любви можно было получить прямо в носилках, задернув занавесь. Замужние женщины, следуя примеру куртизанок, также обзаводились носилками. Женская проституция дополнялась мужской. По закону она запрещалась только римским гражданам. В зависимости от возраста, мужские проститутки именовались: pathici, ephebi, gemelli. Пальцы этих юношей были сплошь унизаны кольцами, тоги изящно задрапированы, волосы расчесаны и надушены, а лицо испещрено маленькими черными мушками. К другому типу принадлежали мужчины, старавшиеся подчеркнуть свою силу и атлетическое телосложение. Обычно это были гладиаторы или рабы. Именно среди них знатные римлянки искали себе любовников. В шестой сатире Ювенал описывает таких римлянок, ищущих любовных утех с гладиаторами, комедиантами и шутами.
Картину римских нравов дополняет историк IV века н. э. Аммин Марцелин: «Возлежа на носилках, вельможи объезжают улицы, сопровождаемые рабами и шутами. Впереди выступают закопченные дымом повара, за ними идут рабы, прихлебатели, шествие замыкают евнухи с бледными лицами. Едва зайдя в баню, если здесь случайно находится какая-нибудь старуха, в былое время торговавшая телом, богачи бегут к ней и пристают с грязными ласками. Народ не лучше сенаторов. Он пьянствует, играет в карты и погружается в разврат. Привлеченные запахом яств, эти властители мира бросаются в столовую своих хозяев вслед за женщинами, кричащими, как голодные павлины».