Сексуальные преступления. Чикатило и другие
Шрифт:
Именно поэтому, зная о таких преградах, человек не воспринимает их и не принимает во внимание. Конечно, в принципе возможна компенсация указанных черт с помощью целенаправленного, индивидуализированного воздействия с одновременным, если это нужно, изменением условий жизни. Если такое воздействие имеет место, оно снимает страх смерти и общую неуверенность в себе и своем месте в жизни. Однако чаще всего этого не происходит, и поэтому преступное насилие отчужденных личностей становится реальностью. Современное воспитание является неэффективным и по той причине, что оно, в частности, не дает возможности преодолеть страх смерти и тревожность в целом.
Сказанное позволяет считать, что защита своего бытия является глубинным личностным смыслом убийств вообще и сексуальных
Сказанное прежде всего относимо к убийцам, сексуальным в том числе, которых отличает импульсивность, ригидность (застреваемость аффективных переживаний), подозрительность, злопамятность, повышенная чувствительность в межличностных отношениях. Они бессознательно стремятся к психологической дистанции между собой и окружающим миром и уходят в себя. Эти данные можно интерпретировать как глубокое и длительное разрушение отношений со средой, которая начинает выступать в качестве враждебной, разрушительной и, в то же время, часто непонятной силы, несущей угрозу для данного человека. С этим, несомненно, связаны подозрительность, злопамятность, повышенная чувствительность к внешним воздействиям, непонимание среды, что повышает и поддерживает тревожность и страх смерти.
Жестокость при совершении сексуальных убийств тоже берет свое начало в страхе смерти. Поэтому жестокость выступает в качестве средства утверждения и самоутверждения, а также неистового протеста против того, что какие-то поступки другого лица могут показать сексуальную, эротическую несостоятельность виновного и тем самым снизить его самооценку. При этом сексуальное отвергание не следует понимать узко, лишь в смысле отказа от половой близости. Уход, например, любимой жены тоже проявление такого отвергания и может означать полную катастрофу для мужа, особенно если она несла основную нагрузку в его социально-психологических связях с окружающим миром. Не менее болезненны случаи предпочтения одного мужчины перед другим.
Таким образом, сексуальные преступления имеют место в рамках весьма значительной сферы контактов между представителями разных полов, а при гомосексуальных связях — одного и того же пола. Разумеется, это не контакты по поводу производства или распределения материальных благ, иными словами, мужчина и женщина выступают здесь не как работники или, скажем, партнеры по деловому сотрудничеству, а именно как мужчина и женщина в интимном межполовом общении, хотя самого полового акта между ними могло и не быть. Вот почему сексуальные убийства могут быть названы эротическими.
Описанные выше ситуации сексуального отвергания или пренебрежения способны вызвать жесточайшие разрушительные действия, от которых могут пострадать даже те, которые не имеют к ним никакого отношения.
А., 25 лет, ранее не судимый, после службы в армии женился, через год родился сын. Вначале отношения в семье были нормальными, но затем осложнились из-за частых выпивок мужа и скандалов в связи с этим. Вначале жена пробовала уговорить А. меньше пить, но у нее ничего не получилось, и она с ребенком уехала к родителям в соседний город. А. сразу же поехал за ней и после долгих уговоров вернул домой. Примерно три месяца воздерживался от употребления спиртных напитков, а затем вновь в состоянии сильного опьянения устроил дебош. Наутро, как и много раз до этого, каялся и давал самые искренние обещания, которые, как и следовало ожидать, нарушил через месяц. Так продолжалось еще в течение полутора лет, после чего жена с ребенком вновь уехала к родителям. Муж приехал туда через 2 дня и умолял вернуться, однако получил категорический отказ. Тогда он (был в состоянии опьянения) схватил находившийся на кухне топор и убил им жену, ребенка и прибежавшую на шум соседку, матери жены причинил тяжкие телесные повреждения.
Из материалов уголовного дела и рассказов А. известно, что он отличался нелюдимостью, замкнутостью, отчужденностью, был раздражителен и у него наблюдались вспышки злобы.
Это типичная ситуация для многих внутрисемейных конфликтов: доминирующая жена и покорный муж, уходящий от ее жестокого контроля в пьянство и начинающий компенсировать свою подчиненность насилием, когда находится в нетрезвом состоянии. Однако этого недостаточно для понимания особо тяжких преступлений, в том числе убийства собственного ребенка, совершенных А. Совершенно очевидно, что уход жены оба раза воспринимался им крайне болезненно как обрыв главной нити, соединяющей его с жизнью. Поэтому ее потеря для него полная катастрофа, особенно если вспомнить его нелюдимость, замкнутость, если учесть, что жена была единственной женщиной, с которой он мог удовлетворить свои сексуальные потребности. Потеряв с уходом жены все, А. стал все вокруг себя уничтожать, и создается впечатление, что он как бы поставил на своей жизни точку.
Данная ситуация, названная нами типичной, часто является оболочкой не только и даже не столько сексуальных, сколько межличностных психологических отношений в более широком плане. Мы имеем в виду те нередкие в жизни случаи, когда супруги скованы единой цепью ненависти и вражды и в то же время не могут обойтись друг без друга. Подобные очень сложные отношения заканчиваются убийством одного из них, в связи с чем возникает немаловажная задача — понять, почему такая ситуация возникла. Чтобы пояснить, что имеется в виду, приведем пример из книги Ю. В. Голика «Случайный преступник».
Т., по профессии учительница, предстала перед судом за убийство своего мужа, который, как установлено следствием, на протяжении 18 лет совместной жизни постоянно пьянствовал, издевался над женой и детьми, оскорблял их и избивал, часто менял место работы (в деле имеются четыре характеристики с разных мест работы, все крайне отрицательные). В деле собран ряд характеристик и на Т. с разных мест работы более чем за 20 лет. Во всех она характеризовалась исключительно положительно, отмечались ее прекрасные деловые качества и чисто человеческие черты характера, умение работать с людьми и указывалось на отрицательное поведение мужа.
Автор делает однозначный вывод, что во всем виноват убитый, а Т. является «случайной» преступницей. Между тем многие обстоятельства этого дела вызывают большие сомнения в правильности такого вывода, но, конечно, не в том, что он виновен в убийстве, а в том, что только его аморальными действиями была создана та ситуация, которая закончилась столь трагически.
Анализ материалов аналогичных уголовных дел говорит о том, что жесткое доминирование в семье жены нередко способствует алкоголизации мужа, который в состоянии опьянения путем насилия пытается восстановить свой мужской статус и тем самым компенсировать переживания, возникшие в связи с подчинением женщине. В данном же деле совсем непонятно, почему в течение 18 лет Т. не порвала отношений с мужем. Факт столь длительной брачной связи в условиях непрекращающихся конфликтов позволяет предположить наличие постоянно актуальной социально-психологической зависимости между ними, препятствующему разрыву. Уместно допущение, что Т. не уходила от мужа, чтобы иметь возможность «командовать» им, а он — чтобы не лишаться руководства в жизни, хотя и травматичного для него. К тому же алкоголизация всегда ведет к сужению круга адаптирующих каналов, и жена часто остается единственным или наиболее значимым из таких каналов, утрата которого непереносима.