Сексуальные типы: поиск идеального любовника

Береж Джон Майкл

Большую часть вечеров ее мать проводила в школе, где работала заместителем директора, а если ей и удавалось прийти домой пораньше, то она обычно была занята проверкой тетрадей и составлением планов уроков на следующий день.

Соответственно, в детстве у Эми просто не оставалось времени для игр, и она попыталась восполнить этот пробел, уже став взрослой. Она не только организовывала спортивные мероприятия для учебных заведений, но и тренировала футбольную команду девочек, а также входила в состав судейских комиссий на женских легкоатлетических соревнованиях. Таким образом, все вечера Эми были заняты спортом, и для Марка, по его словам, вечера были наиболее удобным временем для встреч с деловыми

партнерами и клиентами. Это означало, что большую часть времени Эллиот вынужден был проводить с одной из своих бабушек.

Эми не только не испытывала по этому поводу ни малейших угрызений совести, но и не хотела принимать более активное участие в воспитании своего ребенка. Она говорила мне:

— Мама никогда не уделяла мне внимания, когда я была маленькой, поэтому я считаю, что она у меня в долгу. Кроме того, она действительно очень любит Эллиота и более терпелива с ним, чем я.

Причина половой распущенности Эми заключалась в ее подсознательном стремлении досадить отцу. Он преподавал инженерное дело в маленьком католическом колледже, и Эми воспитывалась в строгом соответствии с религиозными нормами. С детского сада и до самого окончания колледжа она посещала католические школы, и ее родители были истинными приверженцами веры — это была одна из причин, по которой после Эми у них родилось еще шестеро детей. Несмотря на то, что ее отец считался человеком набожным, он не отличался смиренностью и кротостью нрава.

Часто он выходил из себя даже из-за самых незначительных нарушений «правил». Как ни прискорбно, но он не в состоянии был понять естественное стремление детей к играм и шалостям и сурово — чтобы не сказать жестоко — наказывал их за малейшие провинности, которые в действительности были результатом проказ и озорства, а не попыткой бросить вызов его авторитету.

Эми презирала отца и на терапевтических сеансах в течение многих часов изливала накопившуюся в душе горечь. С множеством подробностей она вспоминала его едва ли не садистские способы наказаний ее и младших сестер. С гневом и раздражением она рассказывала о том, как отец «воспитывал» ее, но буквально начинала дрожать от переполнявшей ее ярости, вспоминая, как жестоко он обращался с ее младшими сестрами.

— В эти моменты я настолько ненавидела его, что прямо бесилась от злости и была уверена, что если бы в доме было ружье, я бы его точно пристрелила!

Ненависть к отцу она автоматически перенесла на большую часть представителей противоположного пола. «Мужчины! — с негодованием фыркала она. — Только и делают, что издеваются над слабыми женщинами». Эми с детства усвоила, что ее роль «младшей матери» не оценивается по достоинству ни отцом, ни братьями, которые принимают все ее труды и старания как должное и не расщедриваются даже на скупое слово благодарности. Младшие сестры время от времени пытались помогать ей по хозяйству, но они были слишком малы, чтобы их помощь можно было назвать существенной.

Таким образом, неразборчивость Эми в связях была вызвана ее желанием отомстить отцу и научиться самой управлять мужчинами. С четырнадцати лет она начала встречаться с такими парнями, от одного вида которых ее отец в буквальном смысле готов был «лезть на стену». Все эти юноши были католиками — родителям не приходилось слышать, что у нее свидания с протестантами или иудеями, — но это были совсем не те молодые люди, которых отец с матерью желали бы для своей дочери. Любой из ее знакомых, среди которых были индейцы, негры, азиаты, дальнобойщики, вышибалы, уличные музыканты и т. д., никак не соответствовал занимаемому отцом Эми общественному положению.

Эми не скрывала от родителей свои многочисленные увлечения, заявляя отцу, что ее устраивают другие люди такими, какие

они есть, несмотря на все существующие между ними различия. С презрительным высокомерием она утверждала, что лишена, в отличие от некоторых, предубеждений, надменности и напыщенного самомнения. Более того, она едко замечала, что ей, кем бы она ни казалась (отец не называл ее шлюхой, ограничившись лишь заявлением, что она производит впечатление слишком «доступной»), не свойственно лицемерие, как кое-кому, кто регулярно ходит в церковь и толкует о любви к ближним, а сам на каждом шагу проявляет расовую и социальную нетерпимость.

В своих сексуальных приключениях Эми «пускалась во все тяжкие», невзирая на место, время и предпочтения своих партнеров. Она намеренно выбирала мужчин, по всем социальным стандартам считавшихся «второсортными», что в еще большей степени позволяло ей чувствовать свою доминирующую роль в общении с ними и злить отца, называвшего ее поклонников не иначе как «отбросами общества».

Эми проявляла сексуальную активность с самого раннего возраста, но всегда пользовалась противозачаточными средствами, чтобы не забеременеть, что с ее стороны было очередным игнорированием нравственных ценностей родителей. После многочисленных и беспорядочных половых связей она наконец вышла замуж за Марка, последователя религиозного учения «Христианская наука», сына японца и индианки. Большего оскорбления отцу она просто не могла нанести, что, разумеется, только порадовало Эми. Тот факт, что Марк был отчислен из колледжа, был подобен вишенке в ликере на верхушке приготовленного ею для родителей свадебного торта.

Отец наотрез отказался вести невесту к алтарю, и до того момента, пока он под руку с женой не появился на пороге унитарианской церкви, все присутствовавшие на бракосочетании сомневались, что он почтит своим вниманием свадьбу старшей дочери. Поскольку она выходила замуж не за единоверца, служба не проходила в католической церкви и церемонию не мог проводить католический священник. Еще одно очко в пользу Эми!

Родители асоциального типа часто пренебрегают своими обязанностями в обеспечении ребенка правильным питанием, медицинским обслуживанием и надлежащим образованием. Эта тенденция проявилась не слишком очевидно в случае Эллиота, поскольку физиологические нужды внука полностью удовлетворялись дедушками и бабушками, впрочем, и родители его не окончательно самоустранились от воспитания сына. Однако, как они сами рассказали мне во время одного из сеансов, однажды они оба спокойно ушли на работу, причем каждый из них решил, что другой отвезет Эллиота к сиделке. Только через несколько часов сиделка позвонила на службу Эми узнать, не заболел ли Эллиот.

Уезжая на работу, Марк понадеялся, что Эми отвезет сына к сиделке, а она пребывала в такой же уверенности, что это сделает муж.

Эми запаниковала, примчалась домой и обнаружила там малыша живым и здоровым, но отчаянно ревущим в своей кроватке. Вечером она с гневом набросилась на Марка, обвинив его в преступной беззаботности. Марк, разумеется, ответил ей тем же. В последовавшем скандале их единственной задачей стало найти виноватого, а задуматься и поговорить о состоянии Эллиота просто не пришло в голову.

Терапевтические сеансы я проводил с ними раздельно и вскоре обнаружил, что у них был «уравновешенный» брак, в котором каждый из супругов обманывал другого. Я подозреваю, что оба они чувствовали это, но, «уважая право на личную жизнь» друг друга, не заходили слишком далеко в намерении установить истину, интересуясь, например, где каждый из них был «прошлой ночью с десяти до двух». Естественно, Эми не думала, что Марк торгует пищевыми добавками в час ночи, да и Марк не особенно верил, что его жена проводит тренировки до полуночи.