Секта
Шрифт:
– При чем здесь полиция?
– Еще до той жуткой ночи я решила, что посещение Бакстона и последующие самоубийства, - Энни хлопнула по лежащей у нее на коленях папке, -имеют стопроцентную связь. Но какую? Повторяю, гипноз или наведение порчи и тому подобное - чушь. Напрашивался единственный вывод: все самоубийства инсценированы. На самом деле это искусно выполненные убийства. Но чтобы проделать все столь виртуозно, будущую жертву требовалось изучить как можно полнее. Для этой цели их и приглашали в Бакстон.
– У тебя очень интересные мысли, -
– Моя подруга приехала в полдень. Она пробыла со мной до вечера. К ночи забрала диктофон с записью и отправилась обратно в Чикаго.
– После этого тебе стало легче?
– Немного. Но когда я вновь осталась одна, все началось снова и даже хуже. Я чувствовала, что со мной что-то произойдет что-то ужасное, если я... если я...
– ...не выпрыгну в окно, -закончил за нее Лангелан.
Энни ошеломленно уставилась на него.
– Нет, ничего подобного мне не приходило в голову. Только страх, страх, от которого не было спасения. И когда я почувствовала, что больше не могу его выдерживать, я побежала на улицу. Кажется, по дороге прихватила чужую одежду... наплевать. Чтобы прекратить эти мучения, я была готова на все.
– Например, броситься под колеса проезжавшей автомашины, - голосом, лишенным интонаций, проговорил Лангелан.
– Я?! Нет... может быть...
– Она вновь согнулась, обхватив руками коленки. Под свитером проступили очертания острых лопаток.
Холод в салоне ощущался все сильнее, и Лангелан включил обогреватель.
– Ты выстроила целую теорию, - сказал он.
– Возможно, она кое-что объясняет. Но должен заметить: в теории твоей есть изъян. И не маленький прокольчик, а такая прореха, через которую вывалится все содержимое корзинки.
– Какой?
– Я допускаю, что все жертвы побывали предварительно в Бакстоне. Но для этого они должны были приехать добровольно, понимаешь? Одного-двух можно уговорить, третьего запугать, четвертого запутать в диагнозах и приволочь к этому Банниеру - а там и в Фиолетовый дом. Но не всех. Ведь по твоим словам, их больше двух десятков. Нельзя поверить в то, что взрослый, усиленно делающий карьеру мужчина, получив сомнительное приглашение из какой-то дыры, бросает все дела и мчится сломя голову навстречу собственной кончине. А кроме того, -продолжал Лангелан, -ты забыла еще кое о чем. Ты совсем упустила из виду, что всего несколько часов назад тебя собирался пристрелить человек и слыхом не слыхивавший ни о каком Фиолетовом доме.
– С этим подонком в мотеле разберется ФБР!
– сказала Энни, выпрямляясь. Глаза у нее блеснули.
– И мне нужно как можно скорее позвонить своей подруге в Чикаго.
– Я бы не хотел продолжать удивлять тебя своей осведомленностью, задумчиво произнес Лангелан, - но должен сказать: связаться с подругой вряд ли удастся.
– Почему?
– произнесла Энни, и голос изменил ей.
– Потому что я видел ее в Бакстоне прошлой ночью. На обочине Вууд-роуд. Кто-то снес ей полголовы. А одета она была в темный
– Вы действительно... видели?.. Тогда... тогда мне больше нечего добавить, - прошептала девушка. Она замолчала на минуту, потом повернулась и в упор посмотрела на Лангелана.
– Кроме одного. По-моему, я догадываюсь, кто вы такой.
Отпущенное ему время неумолимо сокращалось. И возникшие осложнения, хотя бы и весьма необычные, во внимание не принимались. Контракт требовалось выполнить -или же отказаться. Последнее допускалось, но тогда в дальнейшем придется поискать другую работу, а кроме того, вернуть задаток, который составлял более половины всей суммы. Кого станет интересовать, что значительная часть денег уже потрачена?
Итак, Бакстон.
Теперь придется действовать быстро и вместе с тем с той максимальной осторожностью, которую вообще позволяют сложившиеся обстоятельства. Потому что при повторной попытке риск возрастает... нет, не вдвое, возрастает черт его знает во сколько.
В Юклиде Лангелан сделал остановку на полчаса.
Он был голоден, но главное -требовалось позвонить в Бакстон. Один звонок. Очень важный звонок: в зависимости от того, что он услышит, будет спланирован первый ход. Будка с телефоном-автоматом располагалась возле аптеки.
С Бакстоном не было автоматической связи, и звонить пришлось через коммутатор. Это было плохо, но выбирать в данной ситуации не приходилось.
– Какой номер вам нужен в Бакстоне?
– спросила телефонистка.
– Мне нужен полицейский участок. Я не знаю, какой там номер. Полагаю, уточнить это несложно.
– Минуту.
В трубке прозвучала серия далеких гудков, потом вдруг донеслась едва различимая мелодия, которая тут же оборвалась, и мужской голос отрывисто произнес:
– Констебль Холлмен.
– Добрый день, констебль. Меня зовут Флетчер, Джон Флетчер. Возникла проблема. Два дня назад моя сестра приехала в ваш город. Сестра позвонила один раз, сказала, что добралась благополучно, и с тех пор от нее нет известий. Это сильно меня беспокоит.
– Зачем ваша сестра поехала в Бакстон?
– Ее пригласила подруга.
– Где живет подруга вашей сестры?
– В каком-то пансионе. Точнее не могу сказать.
"Любопытно, записывается ли наш разговор на пленку?" Лангелан вспомнил входную дверь в контору констебля, внешне сильно напоминавшую скобяную лавку, и отогнал эту мысль.
– Мистер, - прозвучал после секундного молчания голос Холлмена в трубке, - мне ничего неизвестно о вашей сестре. Последние два месяца у нас не было несчастных случаев с проявлением насилия. В пансионе миссис Йельсен действительно две недели жила молодая леди. Если потребуется, я уточню ее имя. Но вчера она уехала из Бакстона. Возможно, ваша сестра... Как, кстати, ее имя?
– Линда Флетчер. Она не замужем. У нас одинаковая фамилия.
– Так вот, возможно, ваша сестра попросту разминулась с подругой, у меня нет других данных.