Сектант
Шрифт:
Как подчиненный на ковре у начальства. Интересно…
Не подозревая плохого, Сергей откинул ткань.
За столом сидели трое. Рядом маялся на ногах четвертый… Ба, знакомый! Андрюха из деревни. Что здесь за сходка?
В красном углу – Никитич. Вот только хозяином он не смотрится – опущенные в стол глаза, улыбка приторная, как эта… сладкая тянучка… да, патока. Рядом с ним и напротив – двое незнакомцев.
По левую руку, почти упираясь плечом в хозяина, сидел мужик лет сорока, в отличие от местных жителей – бритый. Правда, не до синевы, щетина
Напротив развернулся на табурете в сторону вошедшего второй, помоложе. Сергей взглянул в его лицо и понял – сейчас хозяин он. Подбородок, как броня у танка, плотно сжатые губы и взгляд… Как у Терминатора из первой части.
– Это кто у нас тут? – прохрипел первый.
Командир (да… судя по взгляду, именно командир) промолчал, разгладил большим пальцем усы, с интересом и даже с улыбкой рассматривая Сергея. Как биолог крысу…
Молчал и Никитич. На лице за сладенькой улыбкой ясно читалось: «Ну и чего ты приперся?»
– Сяктант… – злобно прошипел Андрюха.
Похоже, встрял… Только во что?
– А, сектант, – произнес Командир (они не представились, а надо же как-то идентифицировать). – Твой батрак, Анисим?
– Плямянник… – обреченно промолвил Никитич. Судя по тому, что назвали его по имени, сейчас он на вторых ролях.
Сергея бы это покоробило – он не любил, когда пренебрежительно относятся к людям, которых он уважает… Но не сейчас…
– Племянник? – нарушил паузу Командир.
– Врет. – Да с чего Андрюха-то смотрит волком? – Не плямянник это, нет у Никитича плямянников. Батрак это. Он его плямянником зовет, чтобы с Советами не ссориться…
– Ай-а-ай, Анисим, как же так. Нехорошо власть обманывать. Тем более народную… – Голос Командира сорвался, в нем чувствовалась злость. – Самими же выбранную…
Сергей стоял в проеме, как дурак на кастинге. Что это за братва? Может, Никитич связался с криминалом? Пообещал, теперь не может исполнить?
Командир лениво мотнул головой. Хриплый встал, подобрал со стола… Вот блин! Только сейчас заметил, что на столе перед ним лежит… Револьвер!
Ой-е-ей! Бандиты!
Хриплый подошел к замершему Сергею, направил ствол ему в переносицу. От оружия пахло железом и смазкой. Мерзкий запах… В животе похолодело, противно обмякли ноги…
– Запомни, сектант. Ты нас не видел, сюда никто не приходил, ты ничего не знаешь о нас…
Какая-то глупая часть паникующего мозга отметила, что ни Хриплый, ни Командир не якают и не цокают. Значит, не местные. Вот только как это спасет от пули?
– Ты меня понял?
– Д-да, – судорожно закивал Сергей. Неужели пронесло, отпустят живым?
Хриплый повел револьвером вправо, Сергей, как загипнотизированный, сдвинулся за дулом.
– Ну что, – поднялся Командир, – хорошо у тебя, Анисим, но пора и честь знать. Заглянем к тебе еще разок дня чрез два, может быть, образумишься. Пойдем, – махнул он рукой Андрюхе.
– Господин капитан, – внезапно заговорил тот, – дозволь сяктанту
Стойте! Погодите! За что?!
Командир взглянул с недоумением:
– Это еще зачем? Не замечал… Ах да… Ты же, помню, рассказывал. Ну давайте. Только быстро.
Стойте! Стойте-стойте-стойте!
Хриплый переложил револьвер в левую руку…
Блямс! Сергей отлетел к стене…
– Ох, Сярежа, Сярежа… – Жена Никитича промывала побитую, как пасхальное яйцо, физиономию Сергея, а неугомонный хозяин прохаживался туда-сюда, капая на и без того пострадавшие мозги.
Сергей сидел на лавке. Слава богу, в зеркале его не было видно. И так понятно, что после такого массажа лицевых мышц выглядел он страшновато. Хватало ощущений и без этого. Левый глаз заплыл так, что даже не открывался. Распухла щека, кровоточили губы. Зубы, по странной случайности, не пострадали, зато из-за разодранной внутренней поверхности щеки во рту стоял противный вкус крови. Вытекшая изо рта кровь склеила бороду в некую дизайнерско-панковскую находку. Болели руки, ноги, на которых оставили следы сапоги Хриплого. Ныли ребра, по которым отпинал сволочной Андрюха. Да, Андрюха…
– Ан… кхм Анишим Никитичш. – Дикция тоже пострадала. – Кхто это был?
– Да это… А я говорил тябе, не заигрывай с Андрюхиной жаной. Злой он и рявнивый, как церт.
– Такх он иж-жа жены?
Вот блин… Сергей вспомнил немного тускловатую, заморенную, но стройную и очень даже ничевошную жену Андрюхи…
В тот день (среда, кажется, была) Никитич послал его к одному из односельчан, отнести меда.
По дороге Сергей встретил жену Андрюхи, немного поболтал с ней. Уж слишком девчонка выглядела заморенной, Сергей просто из человеколюбия попытался хоть немного ее развеселить. По крайней мере, улыбнулась… Видимо, кто-то донес Андрюхе…
Вот же гад ревнивый… Постой-ка, Никитич. При чем здесь Андрюха? А кто это с ним был? Что-то хозяин как-то увернулся от ответа.
– А кхто с ним был?
Никитич, стоявший спиной, хмыкнул, крякнул и повернулся.
А взгляд… Это был взгляд не пасечника, не крестьянина… Это глаза охотника… вернее, нет, не охотника. Так смотрят на тебя дула двустволки.
– Господа это были. Бывшие.
– Белые?
– Ага, – хехекнул повернувшийся незнакомой стороной Никитич, – белее некуда. Все им неймется, все вернуть хочется…
Погодите-ка. Или голову слишком сильно ударили, или Сергей что-то не понимает в происходящем.
– Никитичш… Так ведь война уже давно жакончшилась…
– Война-то законцилась, да люди остались. Или ты думаешь, что они в ангялочков прявратились? Не-эт, еще злее стали. – Никитича явно прорвало. – Озлобились на тружаников. Сами ницего, кромя как жилы тянуть да на готовом жить, не умеют, да и не науцаться. Как волка траву жевать не выучишь, так и их на крястьян да работников не пяряделаешь. Вот они из Эстонии к нам церез границу и лезут, пакости творят, сено жгут, зярно, большавиков… да и людей убивают…