«Сектор Газа» глазами близких
Шрифт:
Последнее интервью Хоя
Мы в редакции «Е!» уже давно хотели сделать материал о группе «Сектор Газа», хотели пригласить Хоя в редакцию на рюмку чая, посидеть, поговорить... Материал мы решили приурочить к выходу нового альбома «Восставший из Ада», а посему не торопились. Думали, будет еще время, все успеем. И опоздали...
Это интервьюХой дал журналистам 4 канала «Воронеж:» ровно за неделю до трагической смерти. Сегодня мы, с разрешения наших коллег, публикуем отрывок из почти часовой беседы:
— Мы слышали, что вы недавно вернулись из Германии...
— Да, были там уже третий раз. И на этот раз долго — полтора месяца, что порядком нам надоело. Мы там половину времени выступали, а половину — вабули сшибали. Мне вообще не нравится
— Как вас немцы принимают?
— Ну, к нам там на концерты приходили, в основном, русскоязычные. Но и немцы тоже были. Немцам, как говорили нам русские, тоже нравилось. Весело, забойно, хотя ничего не понимают. Там небольшие клубы. Это только так кажется — вот, они уехали в Германию! Стадионы там, толпы!.. Ни хрена подобного. Выступают все, в основном, по клубам. Так же и западные группы. Когда мы там были, их в Германии завались было — команд, исполнителей. Причем, таких «звезд», довольно известных — УитниХъюстон, СтивиВандер, как его... Скутер. «Звезды», короче. А выступают по клубалъ по небольшим залам, в дискотеках там. То есть, начало часов в двенадцать ночи — и понеслась.
Ну, короче, нормально нас принимают. Мы вообще забиваем другие команды. Вот тоже в Германии была тусовка. Кай Метов там, Ника, «Унесенные ветром». Солянка. Но толпа шла на нас. Поэтому мы и выступали самыми последними — что б народ не разбежался. И этим самым мы кормили попсу. То есть народ шел на нас, а деньги получали все. Нет справедливости в жизни!
— Как вы вообще относитесь к поп-исполнителям?
— Да они меня бесят! Ненавижу! Вот мы ведем себя естественно. Я вот, например, в чем приехал в тол* и выхожу на сцену. Как на прогулку. Вышел, отбацал. Главное, как ты это все подашь. И неважно в чем ты там одет. Когда мозгов нет, если ты не можешь ничего сделать, спеть щам хорошо или что-нибудь сочинить, вот они, попсовики, все усилия и бросают на одежду — как они будут выглядеть. Мы, наоборот, все усилия бросаем на творчество. А одежда нужна в основном педикам, я так понял. Меня вообще бесит когда они выходят — бархатные рубашки.' Блестит все.' Бахрома, все такие-сякие.'.. Вон Боря Моисеев даже жопу показывает. Вообще-то, когда жопу показывают — это оскорбление. Если б мне на улице жопу показали, то я бы побил того человека. А вы говорите, что «Сектор Газа» самая скандальная группа! Мы вот свою жопу никому не показываем.
— Юрий, часто ли вас на улице узнают поклонники?
— Нет, не часто. Я к этому вообще не стремлюсь — что б меня узнавали. Славы для меня и так хватает, а что б я ходил и все постоянно показывали пальцем... Вот Киркоров — он не может пройтись по улице. У него мечта — прокатиться в метро. У нас нет таких проблем. Вышел — и гуляй. И че хочешь делай — в лицо никто не знает. И незачем знать. Иногда подходят, спрашивают: ты Юра? Я им отвечаю — нет, я на него похож. И нет проблем. А чего он подошел, что у него на уме? Ага, если Юра, то, значит, денег много, если денег много, значит можно ножом потыкать или е..нуть чем-нибудь сзади. И вообще свобода человеческая должна быть!
— Ну, а девушки — поклонницы письма вам пишут с признаниями в любви?
— Пишут... А не надо меня любить. Они непосредственно любят мое творчество. Правильно? Если бы я не сочинял музыку, то был бы на фиг никому не нужен. Вот и слушайте мое творчество, а меня любить не надо. И дежурить в подъезде не фига — мне от этого ни «плюс», ни «минус».
— Всем вашим поклонникам, наверное, очень хотелось бы знать, когда вы выступите в Воронеже?
— Ну, в ближайшее время пока не будем выступать. В Воронеже вообще делать концерт западло. Ну, западло — чисто для меня. Для музыкантов. Да потому что у нас все знакомые... То есть, пол-Воронежа к нам придет за билетами. И им вроде не откажешь, правильно? Получается, им все раздашь, и полный зал будет из знакомых. И те, кто будет проводить концерт, они просто на бабки попадут. Что повлияет на материальное состояние организаторов концерта. Да, и на физическое состояние участников группы это тоже повлияет. Как оно влияло, когда мы выступали с «Бригадой С». Вот никогда не забуду. Самый противный концерт! И нас все знакомые обпоили... Ну, там правда было холодно, и мы все заболели потом. Зимой там колотун, весь этот «Юбилейный» ветром продувается. И мы не настроились, оператора
— А помните вообще свой первый концерт?
— «Я помню, как все начиналось, все было впервые и вновь». Все началось с рок-клуба, когда целая куча команд стала образовываться. И в 1987 году, когда открылся рок-клуб, я основал группу «Сектор Газа».
Родители Юры
В квартире Клинских на самом видном месте — фотографии. Юры. Юра в песочнице, Юра идет в школу, Юра — в выпускном классе... И ни одной фотографии Хоя. Юрий никогда не был «рок — звездой» для своих родителей. Обычный непутевый мальчишка, которого нужно беречь, охранять, направлять. И вечно переживать... Юра так и остался вместе с ними, и когда в четырех стенах становится до жути одиноко, родители, никого не стесняясь, беседуют с сыном. Который смотрит с пожелтевших карточек добрыми доверчивыми глазами...
С мужем мы познакомились в цехе. Я работала клепальщицей — самолеты клепала, а он — мастером. Я тогда жила с мужем, не очень хорошо жили, неважно. Он выпивал много, запоями пил... А Коля только с армии пришел, год проработал контролером, потом мастером — рядышком со мной. Так мы и познакомились, короче.
Она меня соблазнила, охомутала. А че? Неправда, что ли? Женщина она была видная, интересная...
Мне было 28 лет, все же не такая урода...
Я с армии пришел, служил в степях Казахстана оператором ракетной станции слежения. Первый год — в Ленинабаде. А потом перевели на озеро Балхаш, где целый ракетный полигон. Ну, да это неважно... Вместе работали на заводе, квартиру строили два года, а потом и Юра на свет появился...
Мальчиком он был неиспорченным. Добрый был, очень честный. Тяжело ему было жить. Характер у него такой был — нагрубить не мог, постоять за себя... Первое слово, что он сказал — мама. Еще вспоминаю , как он пел... года четыре ему было. Мы с дедом спим еще, а он вокруг нас бегает и поет: «Синий — синий иней лег на провода...» Били его часто. Я ему каждое утро давала 20-30 копеек в школу на завтрак. И его пацаны старшие всегда останавливали и деньги отбирали. И так он эту несправедливость терпеть не мог... Он от этого и стал такие песни сочинять, от несправедливости. Вот у него часто про мат спрашивали. А он отвечал — в автобусе мат стоит. В троллейбусе — мат. Везде мат... Он честный был, никого не старался охаять, а кто не знал его, считали Юру уркой каким-то. А ведь он совсем другой. Он дома и слова не мог сказать матом. Не любитель он ругаться. Он ссориться не любил. Многие его не понимали.
Нормальным ребенком рос, незадиристым. Мало на улице занимался. Лет до 6 до 8 еще на улице играл, с ребятами бегал, а потом — как отрезало. И стал чем-то своим заниматься. И все что-то пишет, пишет... Но и читать любил. Приду с работы, а он книжки читает и что-то все переписывает. Я ему говорю: Юра, пошел бы на улицу погулял, а он — «Да ну, все это неинтересно...» И фильмы смотрел. Кино любил, индийские фильмы особенно. Вот, помню, лет 10 ему было... Ходили мы с ним в кинотеатр «Старт», ему одному скучно было в кино ходить. А ребята не ездили туда. Вот мы с ним и пошли. Смотрим фильм индийский какой-то, я уж сейчас названия и не помню... Ну, мне скучно, я Юре и говорю — мол. я отойду, у входа покурю. А потом его спрашиваю: сколько ж ты раз его видел? А он: да раз восемь... Восемь! А он все смотрел как в первый раз.
Еще он мистику всякую любил. Когда повзрослел, стал смотреть фильмы ужасов, у него этих видеокассет было штук 1000. Но, при этом, темноты боялся. Еще когда маленьким был, он боялся оставаться один в темной квартире. Помню, идем домой с работы, а время — осень, темнеет рано, смотрим — дома свет во всех комнатах горит. Спрашиваем Юрку — мол, ты чего свет-то везде включил. А он не признается — мол, просто так включил, случайно. И спал всегда при свете.
А потом его братья старшие — Толя и Леня, они ему сводные братья, музыкой увлекли. Юра словно без ума от музыки был. Слушал Высоцкого, «Машину Времени», Макаревич ему очень нравился. Вся комнатушка была улеплена, все фотографиями артистов заклеил.