Секториум
Шрифт:
Ремесленный Шарум произвел на Мишу угнетающее впечатление, он ушел в себя и перестал разглядывать длинноногих девиц, идущих навстречу, а зря. На щеке одной из них я заметила свежую татуировку, и поняла, что мы у цели.
— Не предупреждай его, — сказал Миша. — Сюрприз буду делать.
Никто и не собирался предупреждать. Мне пришло сообщение из клиники Сира с просьбой зайти. Я хотела узнать, в чем дело, но возня с коммутатором мешала нервному Мише сосредоточиться.
Имо был застигнут врасплох. В одиночестве, если не считать Булки, он сидел в своем закутке, чистил инструментарий
— Имо, — заехал издалека Миша. — Как ты смотришь на то, чтобы еще раз навестить отца?
Идея не вызвала у сына энтузиазма. Миша изложил ему планы на ближайшие двести лет, но понимания не нашел. А мне попались на стене знакомые оттиски, выдавленные «талисманом» в свежей штукатурке. Я разглядела вмятину от безглавой птицы, от распятия «самолета» с глазом в треугольнике, от белой «шляпы» в пене облаков. Меня озадачило продолжение ряда — несколько аналогичных оттисков с символикой, которой я прежде не встречала.
— Миша, — позвала я, но мой товарищ увяз в безнадежной дискуссии.
— Нет, — сказал ему Имо. — Я не участвую.
— Ты не хочешь вернуть корабль?
— Нет, не хочу, — он продолжал начищать инструмент. Словом, делал все, чтобы Миша как можно быстрее вскипел, остыл и впал в состояние апатии.
— Миша, — повторила я, — посмотри сюда, пожалуйста.
Миша обернулся, уперся взглядом в стену и застыл.
Имо занимался работой. К нему в мастерскую сунулась рожа, но, увидев нас, исчезла. Миша созерцал оттиски. В его голове шел процесс, сравнимый с поиском выключателя в темном сарае. Чтобы обработать информацию, ему требовался дополнительный анализ. С годами Миша все чаще искал «выключатель», а «сарай» становился все шире и все темнее. В один прекрасный момент в нем просто перегорела лампа. Имо продолжал чистить инструмент. Он делал это по обыкновению неторопливо и обстоятельно.
— Хочешь сказать, — спросил Миша, — то есть, ты намекаешь на то, что… — он провел пальцем по цепи круглых вмятин, — то есть, дело в том…
— …что ты второй раз наступил на старые грабли. Ты опять недооценил сообразительность Макаки.
— Твоей Макаки? — уточнил он, указывая на Имо пальцем.
Имо продолжал орудовать раствором и щеткой.
— У нас водятся другие Макаки?
— То есть, паршивец сунул шефу фальшивый пульт, а тот сгоряча его сцапал?
— Спроси…
— Теперь он шляется по Вселенной, а я сижу и ломаю голову?..
— Спроси, спроси…
Миша убрал палец, указующий на Имо, и встал над ним.
— Сынок, ты сунул шефу фуфло?
— Я отдал то, что ему принадлежало, — честно сказал сынок.
Можно подумать, он хотя бы раз в жизни соврал.
— А то, что принадлежало тебе, куда девалось?
— Мне принадлежит.
Миша вздохнул с невероятным облегчением и присел на рабочий стол.
— Сынок, — произнес он вкрадчиво, — одолжи мне этот чертов корабль, коли не шутишь. Одолжи мне его немедленно.
— Нет, — ответил Имо.
— Ты поняла, что он сказал? — обратился ко мне Миша.
— Разве он сказал не по-русски?
— Имо!!!
— Нет, —
Тут Миша вскипел.
— Так! — воскликнул он, вскочил и заложил руки за спину, что свидетельствовало о намерении как минимум ругаться матом. — Мать! Сходи погуляй! Мне надо потолковать кое с кем!
— Когда потолкуешь, — попросила я, — ремень не надевай. Я вернусь и тоже потолкую.
Меня вынесло в коридор и понесло по течению. Замелькали витрины, зарябило в глазах от прохожих. Ноги выбирали маршрут, не советуясь с головой, коридоры сплелись в тупик, местность перестала казаться знакомой. Повернув обратно, я связалась с клиникой.
— Лучше приди, — просил лаборант. — Дело, можно сказать, деликатное. Я не могу сам. Вы же меня потом отругаете. Пусть придут все земляне, особенно Вега.
Лаборант привел массу аргументов в пользу консилиума. На самом деле, здорово струсил. Правильно мы надрали ему задницу в прошлый раз.
Пока я выясняла, что там происходит, заблудилась. На этот раз заблудилась серьезно и остановилась, посмотреть с компьютера схему коммуникаций. Машина просила уточнить район. Сети этажей и переходов казались бесконечными. Вокруг прогуливались надменные гуманоиды. «Спрошу координату, и меня сдадут в зоопарк», — подумала я и пошла наугад. Любая дорога подземелья должна упираться в лифт, который вынесет на транспортную площадь. Площадь имеет маркировку, по которой легко ориентируются рассеянные пришельцы.
Дорога была длинной, витрины приглашали отдохнуть, развлечься. Ни одного предложения о помощи. Расстояние между лифтами в старых кварталах могло достигать двух километров. Совершенно точно, что именно в такой коридор я угодила. Здесь предлагалась даже интимная экзотика, но только не транспорт. Даже справки навести было негде. Единственное справочное бюро и то оказалось интимным, точнее «шпионским», — так я перевела иероглиф в белом фонаре, под которым сидел грустный альф, не разглядевший во мне клиентку. «Шпионская справка, — дошло до меня. — Справка!»
Я вернулась. Альф подозрительно смотрел на меня снизу вверх.
— Информацию продаем? — спросила я.
— Продаем.
— Любую или только шпионскую?
— Секретную — за отдельную плату, — сообщил альф.
— Схема ближайшего выхода к такси, во сколько мне обойдется?
Альф назвал цену, и я решила, что можно поблуждать еще. Не останусь же я в Шаруме навечно. За такую сумму я лучше куплю еще один маяк-путеводитель. Только маяки поблизости не продавались. «До чего же вредными бывают альфы», — думала я, но не уходила. Альф смотрел внимательно, словно читал мысли. Ему было интересно, чем кончится.
— Информацию о тиагонах дать сможешь?
— Зачем тебе тиагоны? — спросил альф.
— Вот что, парень, у меня тоже справка платная. Хочешь — расскажу. Только тебе это дорого обойдется.
— Сколько? — обнаглел он.
— Так, есть информация или нет?
— О блазианских — есть. О других — достану.
— Ничего себе! Это же засекречено! Это интимное, личное дело.
— У меня работа такая, покупать и продавать тайны, — сообщил альф. — И мое кредо. Если хочешь знать, я ненавижу тайны.