Селеста 7000(изд.1971)
Шрифт:
Но взлетно-посадочная полоса норфолкского аэропорта приняла «Кондор», как лед пущенную без адреса шайбу, — коснулась, заскользила. Руди посадил самолет играючи, даже не покачнув грузового отсека. Встретивший Руди неопределенного возраста человек в форме гражданской воздушной администрации был пилоту хорошо знаком. Это и был Уинтер, от которого зависело выполнение всех необходимых формальностей, связанных с дальнейшим полетом. Да кто и зачем мог ему воспрепятствовать? Самолет Руди был известен на всех крупнейших рейсовых аэродромах Америки, имя его хозяина тоже. Багаж Игер-Райта
Но Трэси не учел существования подозрительного и несговорчивого инспектора Интерпола О'Лири. Вспыльчивый и упрямый, как все ирландцы, О'Лири возмутился халатной доверчивостью таможенников. Какое ему, О'Лири, дело до того, кто хозяин самолета — Рокфеллер или Игер-Райт. Он служит не хозяевам Чейз-нейшнл банка или американских урановых рудников. Кто и чем может доказать ему, что в ящике не ампулы с наркотиками? И когда реактивный «локхид» Трэси, под именем «Кондор», уже готовился к старту, на «место преступления» прибыл на мотоцикле инспектор О'Лири.
— Отставить полет, — объявил он без предупреждений. — Я требую вскрытия ящика.
— Все таможенные формальности уже выполнены, — сказал Уинтер.
— Я настаиваю на вскрытии ящика, — повторил инспектор. — У меня свои права. Кто пилот самолета?
Руди Мэрдок, находившийся у самолета, не спеша подошел к говорившим:
— Я пилот самолета.
— Без моего разрешения самолет не поднимется в воздух.
Руди молча оглянулся — поблизости, кроме них, никого не было — и так же молча обвязал носовым платком ладонь левой руки.
— Почему? — удивился инспектор.
— Потому что я левша, — миролюбиво пояснил Руди и перевязанной рукой снизу, профессионально, как на ринге, толкнул инспектора в челюсть.
Что-то хрустнуло, инспектор икнул и плюхнулся на землю. Руди снял платок с пальцев.
— Чистый нокаут, — сказал Уинтер. — Счета не открываю. Взлетай.
О'Лири открыл глаза, услышав шум авиационных моторов. Но остановить самолет инспектор уже не мог. Он мог только сесть, опираясь на руки, и мутно взглянуть на Уинтера.
— Нокаут продолжался полторы минуты, — сказал тот. — Не вставайте. Глубже дышите.
— Вы… вы за это ответите, — прохрипел инспектор.
Он все-таки поднялся и, не оглядываясь, с трудом поспешил к аэровокзалу. Он торопился послать радиограмму начальнику полиции Гамильтона. Она должна была по крайней мере на час опередить самолет…
Корнхиллу подали ее в тот момент, когда к нему заехал поговорить Смайли. Было около девяти утра, но жара приучила обоих вставать спозаранку.
— Занятно, — сказал Корнхилл, прочитав телеграмму, и передал ее Смайли.
— Кажется, наш общий друг опять что-то замыслил.
Смайли прочел:
«Восемь тридцать утра по местному времени из Норфолка
— Кто это О'Лири? — спросил Смайли.
— Инспектор Интерпола. Очевидно, Уинтер обошел его на финише, обеспечив самолету «зеленую улицу».
— А кто Уинтер?
— Человек Игер-Райта в Норфолке. Ты что-нибудь знаешь об этих приборах?
— Мы не заказывали лабораторного оборудования в Америке. В Европе оно дешевле. Да и какие приборы можно купить у Трэси, кроме игральных карт или фишек?
— Неужели старик занялся контрабандой? Мелко и не умно. Тут что-то другое.
— В телеграмме сказано: направление — Бермуды, — задумался Смайли. — Это по документам. Инспектор подразумевает Гамильтон. А если не Гамильтон? Здесь триста шестьдесят островов, и среди них один, очень интересующий Трэси.
— Думаешь, снова угроза? — насторожился Корнхилл.
— А почему бы нет? Трэси упрямый человек. Но если угроза, то чем? На борту самолета кроме пилота только этот тысячефунтовый ящик. А что в ящике?
— Явно не десант. Приземление на острове исключается — не позволит защита, да и островок маловат. Посадка на воду — тоже: реактивный «локхид» не гидроплан. Значит, ящик предполагается сбросить. Зачем? Отравить воду? Бессмысленно. Воздух? Может быть, есть какой-нибудь газ, опасный для Невидимки? Селеста ведь тоже газ.
— Где Шпагин?
— На острове.
— Каким образом? Ведь контакты запрещены.
— Разве можно запретить их автору знаменитого меморандума? Шпагин уехал туда с разрешения уполномоченного Совета Безопасности.
— Тогда радируй в «переговорную».
Минуту спустя Шпагин ответил:
— Что случилось?
Смайли объяснил. Шпагин потребовал прочесть телеграмму, выслушал соображения Корнхилла и попросил несколько минут на раздумье: «Штука серьезная, сразу не разгадаешь». Думал он три с половиной минуты, но сгоравшим от нетерпения Корнхиллу и Смайли показалось, что прошла добрая четверть часа.
— Никакой газ Селесте не страшен, — ответил Шпагин, — да и ящик тоже, что бы в нем ни было. Угол падения его изменит защитное поле.
— А если самолет спикирует прямо на риф? — предположил Смайли. — Достаточно ли мощно защитное поле, чтобы погасить скорость реактивного самолета в пике?
Шпагин опять замолчал: дайте подумать.
— Не знаю, — наконец откликнулся он. — Допустим, что мощность поля окажется недостаточной, а в ящике бомба или взрывчатка, способные вдребезги разнести эту коралловую лепешку, то последствия мне не ясны. Селесте нужна тяготеющая масса, она стабилизирует его местожительство в земной биосфере, и что произойдет, когда этой массы не будет, предугадать трудно. Лучше всего спросить у Селесты.