Селестинские пророчества
Шрифт:
– И о чем же там конкретно говорилось?
– О том, что Манускрипт сделает более понятными многие верования. И поможет этим верованиям исполнить их обеты. Суть всякой религии, говорится в нем, в том, чтобы род человеческий обрел связь с высшим источником. Во всех религиях речь идет о восприятии Бога внутрь себя, восприятии, которое переполняет нас и благодаря которо му мы совершенствуемся. Религии умирают, когда иерархам вменяется в обязанность истолковывать людям во/по Божию вместо того, чтобы научить их, как обрести внутри самих себя путь к этому.
В Манускрипте говорится, что придет время, когда один человек
– О чем вы думаете? – спросил я. Казалось, он был в замешательстве:
– Не знаю. Список, показанный мне юным солдатом, заканчивался как раз на этом месте. Там было сказано, что этот человек проложит путь, которым суждено пройти всему роду человеческому. Но не говорилось, куда ведет этот путь.
Минут пятнадцать мы ехали, не говоря ни слова. Я пытался было получить какое-нибудь указание относительно того, что будет дальше, но в голову ничего не приходило. Похоже, я перестарался.
– А вот и развалины, – проговорил Санчес.
Впереди за лесом слева от дороги можно было различить три громадных строения в форме пирамид. Когда мы остановились и я подошел ближе, стало ясно, что пирамиды сложены из каменных блоков и установлены на одинаковом расстоянии, метрах в тридцати друг от друга. Плошаска между ними была выложена камнем, отесанным более гладко. В основании пирамид были видны несколько раскопов.
– Смотрите, вон там! – воскликнул Санчес, указывая в сторону наиболее удаленной от нас пирамиды.
Перед сооружением виднелась одинокая фигурка сидяшего человека. Когда мы направились туда, я заметил, что уровень моей энергии повысился. Дойдя до центра вымощенной площадки, я ошутил невероятный энергетический подъем. Я посмотрел на Санчеса, он удивленно поднял брови. Мы подошли еше ближе, и я увидел, что у пирамиды расположился не кто иной, как Хулия. Она сидела скрестив ноги, и на коленях у нее лежали какие-то бумаги.
– Хулия! – окликнул ее Санчес.
Оглянувшись, Хулия встала. Казалось, ее лицо чем-то переливается.
– Где Уил? – спросил я.
Хулия показала рукой направо. Там, метрах, может быть, в тридцати, я увидел У ила. Сумерки уже догорали, и было такое впечатление, что от него исходит мерцание.
– Чем он занят? – спросил я.
– Девятым откровением, – ответила Хулия, протягивая нам бумаги. Санчес сказал, что мы знакомы с отрывком этого откровения, в котором предсказывается, каким будет мир людей, преображенный в ходе сознательной эволюции.
– Но куда нас приведет эта эволюция? – спросил он.
Хулия ничего не сказала в ответ. Она лишь подняла вверх зажатые в руке бумаги, словно предлагая прочесть ее мысли.
– Что? – вырвалось у меня.
Я ошутил на своем плече руку Санчеса. Его взгляд напомнил мне, что нужно оставаться наготове и ждать.
– В Девятом откровении рассказывается, к чему мы в конце концов придем, – заговорила Хулия. – В нем все становится предельно ясным. Вновь утверждается, что мы, люди, являем собой вершину всей эволюции. Говорится о
– Начиная с первобытных людей мы продолжали эту эволюцию бессознательно, то подчиняя себе других, полу 3,01чая при этом энергию и чуть-чуть продвигаясь вперед, то попадая в зависимость от кого-то другого и утрачивая свою энергию. Это физическое противостояние продолжалось до тех пор, пока мы не создали демократию – систему, с которой это противостояние не закончилось, но перешло с физического уровня на умственный.
– Сегодня, – продолжала она, – мы продолжаем этот процесс уже осознанно. Мы видим, что вся история человечества подготовила нас к тому, чтобы достичь уровня сознательной эволюции. Теперь мы можем повышать свою энергию и относиться к стечениям обстоятельств сознательно. Благодаря этому эволюция двинется вперед быстрее, повышая уровень наших колебаний.
На какое-то мгновение она замолчала, многозначительно поглядела на нас, а потом повторила сказанное:
– Нам предназначено и далее повышать уровень своей энергии. А с повышением уровня нашей энергии повысится и уровень колебаний атомов, из которых состоят наши тела.
Хулия снова умолкла.
– И что же это значит? – спросил я.
– Это значит, что мы станем легче, совершеннее в своей одухотворенности.
Я взглянул на Санчеса; он сосредоточил все внимание на Хулии.
– В Левятом откровении, – продолжала рассказывать она, – говорится, что с повышением нами, людьми, уровня своих колебаний начнет происходить нечто удивительное. Люди, достигшие определенного уровня колебаний, вдруг станут невидимы для тех, кто еще остается на более низком уровне. Им покажется, что эти люди просто исчезли, но исчезнувшие будут находиться среди нас, только к ним придет ощущение необыкновенной легкости.
Пока Хулия говорила, я заметил изменения в ее лице и теле. Тело стало похожим на ее энергетическое поле. Черты лица и фигура были по-прежнему ясно и четко различимы, но то, что я видел, уже не состояло из кожи и мышц. joi
Она выглядела так, словно состояла лишь из мерцающего изнутри света.
Я перевел взгляд на Санчеса. Оказалось, что и он выглядит так же. К моему изумлению, все вокруг выглядело подобным образом: и пирамиды, и камни под ногами, и лес вокруг, и мои собственные руки. Восприятие красоты превосходило все ощущения, которые мне довелось испытать прежде, даже то, на горной вершине.
– Когда люди начнут выходить на уровень колебаний, при котором они станут невидимы для других, – ' снова донесся до меня голос Хулии, – это будет свидетельством перехода определенной границы между этой жизнью и иным миром, откуда мы пришли и куда вернемся после смерти. Этот сознательный переход и есть путь, указанный Христом, Раскрывшись для этой энергии. Он стал настолько легок, что смог ходить по воде. Он превзошел смерть прямо здесь, на Земле, и был первым, кто осуществил этот переход, расширил границы материального мира до мира духовного. Своей жизнью Он показал, как это делается, и если мы приобщимся к тому же источнику, то, шаг за шагом, сумеем двинуться тем же путем. Придет время, и все мы достигнем такого уровня колебаний, что сможем взойти на небеса такими как есть.