Селфи на фоне дракона
Шрифт:
– Ну, здравствуй девица-краса… - дед поднял на меня глаза и с ужасом отпрянул, - Роса, говорю, выпала… Ветреный денек будет…
Я мрачно взглянула на деда, прекрасно понимая, что имел в виду старик. Внезапно старик спохватился, вскочил, всплеснул руками. Я, если честно, подумала, что у него приступ какой-то, но потом поняла, что это он так радуется. Чему радуется, правда, неизвестно… Похоже, что пока он радовался, он и сам забыл о поводе. Он тут же сел на место и снова начал что-то себе бубнить.
– Послушайте, дедушка, а здесь никакой ведьмы нет? Колдуна? Очень нужно! – взмолилась я, вспоминая рассказы
– Ведьм нет, колдунов нет…- задумался дед, а потом его осенило, - Целитель есть!
– Отлично! – выдохнула я с облегчением, - Где его искать?
– А чего его искать? Вон в том доме сидит…. – махнул рукой дед в сторону длинного бревенчатого дома, - У него прием. Все на двадцать лет вперед расписано… И сейчас там народу - не протолкнуться…
– У Вас эпидемия какая-то? – спросила я, чувствуя, что в горле сразу же запершило, в глазах заслезилось, а в ногах появилась неприятная слабость. Вот так всегда. Стоит где-то вычитать, абсолютно случайно, разумеется, про симптомы какого-либо заболевания, как сразу я понимаю, что больна. Ужасно и неизлечимо. Недавно читала про какую-то лихорадку, лекарство от которой еще не изобрели. Все первые симптомы были у меня на лицо! И сухость во рту, и головная боль, и странные прыщики, и сухой кашель… Идеальная клиническая картина. Правда, в конце статьи было указано, что она распространена среди жителей африканского континента. Но мое воображение было уже не остановить. Я уже представила, как какой-то турист летит в самолете, надрывно кашляет, покрывается пятнами, но уверяет всех, что чувствует себя отлично. Ему верят… Я прямо вижу, как в он выходит из самолета, надрывно кашляет и падает в обморок. Его увозят кареты скорой помощи, но это не спасает… Вирус уже вовсю гуляет по стране, а Минздрав молчит, ибо предупреждал… Да и статистику портить не хочет…. В такие моменты у меня начинает портиться настроение, я залезаю с ногами на диван, обнимаю подушку и мысленно пишу завещание. Когда я дохожу до слов: «Машке, лучше подруге я оставляю свой ноутбук…», меня тут же передергивает, вспоминая, как Машка пролила кофе на клавиатуру своего ноута. В этот момент мне сразу надоедает умирать, и я тут же выздоравливаю.
- Типун тебе на язык! – возмутился дед.
– А что они у целителя делают? – спросила я, предвкушая ответ.
– Сидят, - пожал плечами дед, - Жалуются. У кого-то глаз плохо видит, когда его закрывают, у кого-то руки болят, когда дело касается работы, у кого-то сердце хватает, когда приказ императора зачитывают…
– Ладно, попробую прорваться! – бодренько заявила я, шагая в указанную дедом сторону. Настроение сразу поднялось. Но стоило мне открыть дверь, как оно поползло неумолимо вниз. В проходе, на длинных деревянных скамьях, сидели бабки всех мастей и размеров.
– Здравствуйте! Извините, а я за кем буду? - прочирикала я, прикидывая, куда бы присесть. Но все места были заняты.
– За мной будешь… - проскрипела бабушка, поправляя свой платок, - Я тут самая молодая, вот за мной и туда и пойдешь… Хотя, может быть и раньше…. Как Боги решат…
– Вы точно имеете в виду очередь к целителю? – неуверенно поинтересовалась я.
– Если к целителю, то вон за моей соседкой… - обиженно сказала бабка и продолжила дремать…
Я молча
– Батюшки! Забыла про спину спросить! - воскликнула она и бодро пошла в обратную сторону.
– Я быстренько, только про спину спрошу! – заявила она, пытаясь дернуть ручку двери, ведущей в, так называемую, «смотровую».
Бабки занервничали. Кто-то закричал. К этому крику присоединились другие:
– Иди теперь и жди своей очереди снова! – возмутились они.
Бабка с клюкой пошла назад, выглядывая себе свободное местечко. Напротив меня как раз такое было. Бабка взглянула сначала туда, потом на меня и почему-то пошла в мою сторону. Она нависла надо мной, упираясь обеими руками в клюку. Я сначала не поняла, что она хочет. Но бабка не дала мне даже спросить, как тут же начала голосить:
– Ой, что делается! Старики стоят, молодые сидят! Да как же так получается-то, люди добрые! Нет, чтобы бабушке место уступить, так сидит шаболда, по сторонам пялится!
«Шаболдой» меня еще никто никогда не называл. Я даже представить себе не могу, что означает это загадочное слово. Мне почему-то в голову пришло сразу две малоприятные ассоциации. Девушка легкого поведения, которая занимается этим, скорее из-за любви к искусству, а не ради материальной выгода и «балда» - умственно отсталая. Обе ассоциации не имели ко мне никакого отношения, поэтому я обиделась.
– Вон там свободное место есть. Почему бы Вам не присесть туда? – не совсем вежливым тоном сказала я, осознавая справедливость данного требования.
– Так у тебя тут тепленько! Насидела уже! Мне целитель запрещает сидеть на холодном! – пояснила бабка, пытаясь клюкой подвинуть меня в сторону.
Я молча встала и пересела на свободное место. Бабка помялась, помялась и приземлилась туда, где пару минут назад сидела я. Я думала, что получив желаемое, она успокоиться, но не тут –то было.
– Видали, какая деваха наглая? – сказала она, обращаясь к соседке, - Совсем стыд потеряла! Одета так, что срам видать. Я в свое время на улицу без платка выйти боялась, а эта сидит себе, полуголая, зенками лупает, зубы скалит.
Тут разговор подхватила бабка, сидящая по соседству:
– А жирная какая! Сразу видно, что ленивая!
– А чего она спрашивается к целителю сидит? Небось, болячку срамную лечить пришла! - подхватила четвертая бабка.
Через пару минут в обсуждении меня были задействованы все бабки. Они так мастерски составили мне биографию и личностную характеристику, что я сама чуть с лавки не упала. Я вдохнула и выдохнула, чтобы не потерять самообладание.
Но бабки даже не думали успокаиваться. Они стали шуметь еще громче и дошумелись. Из-за двери появился молодой, худощавый мужчина, с огромными синяками под глазами от недосыпа и трехдневной щетиной. Он откашлялся и крикнул:
– Успокойтесь! Если так будете шуметь, я прекращу прием!
Самое интересное, что, когда он произнес «прекращу прием» в его голосе послышались нотки надежды.
Бабки просто так успокаиваться не собирались. Они уже дошли до обсуждения моей личной жизни, которая представляла для них особый интерес, поэтому окрика целителя не услышали.