Семь бед – один ответ

Лютый Алексей

Дубинка сработала именно так, как от нее и ожидали! То есть произвела на местную сталь тот же эффект, что и на доспехи рыцарей в средневековой Англии. От удара неимоверной силы закованную в стальные обручи голову насильника вогнало в прибрежный песок почти на полметра, отчего ее хозяин оказался вертикально воткнутым в грунт подобно заправской свае. Жомов презрительно фыркнул и, выдернув рыжего за ноги, небрежно бросил на землю.

– Лежать, бояться! – скомандовал он. – Раздвинь ноги, урод. Руки за голову и не шевелиться.

Однако побывавший в песке варвар оказался глух к инструкциям омоновца. Он как лежал распластанным на грунте, так и не

пошевелился. Зато пошевелился его более тщедушный приятель, который, судя по всему, относился к тем людям, что учатся только на своих ошибках. Ему бы бежать подальше сломя голову, ноги, руки, позвоночник, поскольку, если бы это принялся делать Ваня, получилось бы намного больнее. Однако вместо этого завернутый в вонючие шкуры псих подскочил к Жомову сзади и что есть силы саданул окованной медью дубинкой по затылку омоновца. Ваня медленно развернулся.

– Вот это, ни хрена себе, уважение к власти, – зло прокомментировал поступок неразумного наглеца омоновец. – Ты совсем оборзел, урод? Быдло поганое! Ну, сейчас огребешь на всю катушку, чмо педальное.

Ни секунды не мешкая, Ваня принялся выполнять свое обещание. В первую очередь ударом милицейской дубинки он выбил оружие из рук ошеломленного варвара, а затем заехал ему кулаком в ухо. Бородатый абориген пошатнулся, но удар выдержал, на удивление Ивана. Уж лучше бы ему было сразу упасть! Озверевший от такого непочтения к собственному труду, Жомов схватил полуоглушенного варвара в охапку и, подняв над головой, бросил на песок. Совсем растерявшийся экс-насильник решил прикинуться змеей и уползти от разгневанного омоновца. И неизвестно, удалось бы ему это или нет, кабы не подоспели Рабинович с Поповым. Сеня для начала обогнал Жомова и дал пинка аборигену, видимо, для увеличения скорости передвижения оного, а затем оттолкнул назад Ивана.

– Превышение должностных полномочий и необоснованное применение силовых воздействий при задержании, – с трудом переводя дух, проговорил Сеня. – Статья не помню какая, но дадут тебе по ней немало.

– Ни хрена себе, «необоснованное»! – возмутился Жомов, все еще пытаясь добраться до бородатого изверга. – Да он меня дубьем своим по чайнику так шандарахнул, что у меня птички в глазах заплясали…

– Были бы мозги, наверное, в тазобедренный сустав бы ссыпались, – перебил его Рабинович и повернулся к девушке: – Вы в порядке, мадемуазель?

Изумленная появлением странных людей не меньше, чем ее недавние мучители, девушка потеряла дар речи и смогла только кивнуть головой. Сеня, пристально осмотрев ее с ног до головы, пришел к выводу, что данная особа совсем не в его вкусе. Однако на рыцарский жест все же решился.

– Вы простудитесь, мисс, – сокрушенно покачав головой, проговорил он и, стянув с оторопевшего Попова его форменную куртку, накинул ее на плечи девушки. – Вот так-то лучше!

Андрюша от такой наглости на несколько секунд не только, подобно «мисс Доисторическая Деревня», потерял дар речи, а также способность к движению, возможности к аналитическому мышлению, навыки криминалиста и забыл таблицу умножения. Через пару мгновений придя в себя, он сделал вокруг дамочки несколько танцевальных па, пытаясь то ли выразить восторг поступком Рабиновича, то ли содрать с аборигенки казенное имущество, а затем, обреченно махнув рукой, бросился вдогонку за двумя друзьями, с ходу ворвавшимися в разоренную деревню.

В общем и целом внутри поселения дикарей творился тот же самый беспредел, что и на ее окраине. Мелкие разрозненные группы лохматых варваров

тащили по грязным улочкам тюки с награбленным добром, конвоировали в сторону гавани визжащих женщин и с огромным удовольствием запаливали немногие уцелевшие дома. Из-за собственного эгоизма трое доблестных сотрудников милиции решили помешать этому феерическому карнавалу. Они били мародеров, отшибали почки у грабителей и выкручивали поджигателям руки. А я довершал разгром врагов, избирательно выкусывая у некоторых филейные части исключительно из человеколюбивых побуждений, дабы более доходчиво объяснить дикарям, что нужно быстренько делать ноги! В общем, оторвались друзья на всю катушку. Даже Андрюша временно позабыл про экспроприированную Сеней куртку и размахивал над головой дубинкой, будто поп кадилом во время крестного хода.

Впрочем, троим ментам в компании со мной даже особо напрягаться не пришлось. Варваров в пределах почти до конца разоренной деревни оказалось на удивление мало. Трое друзей, видевшие еще несколько минут назад с вершины обрыва довольно внушительную толпу дикарей, метавшихся между домов, словно бабки-торговки пирожками, спасающиеся от наряда милиции, были несказанно удивлены внезапным безлюдьем. Впрочем, расстраивало это обстоятельство одного лишь Жомова, пропитавшегося воинственно-омоновскими настроениями. Остальные, напротив, ничуть не тяготились отсутствием лохматой орды. А Андрюша Попов даже попытался поджарить в пламени горящей избы кусок жирного бекона.

– Совсем помешался на жратве, – покрутил пальцем у виска Сеня, глядя на исходящего слюной криминалиста. – Я вот все думаю, Андрей, как ты при таком аппетите до сих пор своих рыбок аквариумных не сожрал?

– Очень остроумно, – огрызнулся Попов. – Ты, Сеня, с каждым днем все больше и больше проявляешь свой истинный уровень интеллекта. Сенека в ментовской шкуре! И вообще, не трогай рыбок. Это святое.

– Да куда же они все подевались? – растерянно пробормотал Жомов, имея в виду отнюдь не Андрюшиных рыбок. Однако Рабинович не был бы самим собой, если бы не сострил.

– Как «куда подевались»? – поинтересовался он, обеспокоенно заглядывая Жомову в лицо. – Как сидели в аквариуме, так и сидят. Если их, конечно, Андрюшина мама коту не отдала или сама не слопала.

– Ты чего мелешь? Откуда здесь Андрюхина мама? – удивился Иван и тут же сообразил, куда ветер дует. – Слушай, Рабинович, достал ты уже со своими приколами. В натуре, доведешь ты меня когда-нибудь до состояния экстаза.

После этой реплики Рабинович с Поповым разразились просто диким, в соответствии с окружающим пейзажем, хохотом. Сеня сложился пополам, пытаясь себе представить тот способ, каким он будет доводить Жомова до экстаза, а Попов и вовсе выронил в грязь палку с куском ветчины, которую пытался поджарить на большом (в прямом смысле этого слова!) огне. Впрочем, эта утрата большого значения не имела. Кулинарный процесс все равно пришлось бы отложить, так как Андрюшиным хохотом задуло пламя на ближайших бревнах.

– Придурки, – обиделся на друзей Иван и отвесил Попову такую оплеуху, что тот поперхнулся смехом.

– Нормально, – проговорил он, разгибаясь. – Значит, прикалывается Рабинович, а тумаки мне достаются? Ментяра ты поганый, Ваня, после этого.

– От ментяры и слышу, – буркнул Жомов и тут же замер, услышав, как я бешено лаю с той стороны села, где на холме возвышалась еще не успевшая сгореть местная примитивная крепость.

– А ну-ка за мной! – скомандовал Иван и помчался на мой призыв.