Съём без правил
Шрифт:
Я, конечно, все это знала и понимала, ведь он открыто говорил, что я нужна ему, чтобы завоевать ее. Но ведь наши отношения изменились! Мы были близки, я это чувствовала. Я видела это в его глазах. Мне чудилось, будто со мной он другой. Глупая идиотка Марина, оказалась такой же как и все. От такой несправедливости хочется рвать на себе волосы. А самое обидное, что даже сейчас, когда очевидно, что он послал фото, чтобы разрушить их отношения и получить Людочку в свое пользование, я мечтаю, чтобы он прибежал и объяснился. Стал говорить, что это временно, что только для дела, и что ему нужна я. С ума сойти, какая же я жалкая.
Иду туда, потом сюда, натыкаюсь
С неба снова льет дождь. На руке, от влаги, останавливаются часы. В каком-то безумном забытьи стучу по циферблату. Мне подарил их папа, они больше не работают. Сажусь на лавку, ощущая холодную ткань прилипших к ногам джинсов. Напротив притормаживает машина, молодой мужчина в яркой красной кепке выскакивает наружу, останавливая меня и пытаясь подвести к своему автомобилю.
— Я от Озерского! — кричит он сквозь шум усиливающегося дождя.
Услышав фамилию предателя, кривлюсь, как от кислого. Дергаюсь, мотаю головой. Я ни за что не сяду в машину, посланную этой сволочью.
Мужчина подходит ближе, стараясь ухватить меня за локоть. Наверное, он хочет помочь. Но мне так плохо.
— Босс попросил меня помочь тебе добраться домой, Константин переживает, что какой-то чувак по имени Марс, может сделать с тобой что-то плохое! Ты ведь Марина, верно?
Не хочу. Не могу. Не буду. Больше никогда и ничего меня не будет связывать с этим человеком, я лучше промокну еще больше, пусть меня прибьет Марс, пускай я заболею двусторонней пневмонией, но я не выполню приказ этой скотины. Не дослушав, я вскакиваю и толкаю ни в чем неповинного мужика двумя руками в грудь. Посланный Озерским мужчина в шоке отшатывается, смотрит на меня, как на ненормальную. Мне стыдно, что я не могу справиться с эмоциями, но Его фамилия сейчас действует на меня, как красная тряпка.
«Спаситель» проявляет крайне живое участие в моей дальнейшей судьбе, кажется, она волнует его больше, чем меня саму. Дождь лупит по лицу. Я словно сплю с открытыми глазами. Моя душа застывает, покрываясь коркой льда.
— Костя на конференции, — снова пытается затащить в машину, — он не смог подъехать! Я искал тебя возле универа, но немного опоздал, твои пары уже закончились.
Толкаю молодого мужчину снова, рычу, будто тигрица.
— Ненавижу!
Конечно же не его, а Озерского, но мужчина хмурится, ничего не понимает, а у меня нет сил объяснять. Верно решил, что я сумасшедшая.
— Ай ну нахер вас, сами разбирайтесь, — поднимает он ворот куртки, и махнув на меня рукой, бежит в машину, укрываясь от дождя.
Будто в каком-то ступоре бреду куда-то вперед, не замечая, как по лужам несутся машины, обливая меня с ног до головы. К лицу липнут волосы, а в ботинках хлюпает вода. Но мне все равно.
Я иду вдоль дороги, чтобы успокоиться, чтобы прошел первый шок. Я приду в себя, я справлюсь, мое бедное сердце угомониться. Оно расслабится и уснет навсегда, и больше не одна тварь, не сможет привязать меня к себе. Только не в этой жизни! Дойду до дома и начну жить заново, вырвав эту страницу из своей биографии. Мой первый мужчина меня предал, и я проклинаю его за это.
Глава 37
Марина
—
Я возвращаюсь домой. И равнодушно глянув на родительницу, захожу в квартиру. По дороге сюда меня немного отпускает, вместо ненависти приходит тупая, беспросветная тоска. Хочется выть на серое в клочках облаков небо и лежать в кровати, сутками напролет.
Хлюпая полными воды ботинками по коридору, прохожу мимо зеркала и вздрагиваю, увидев в нем свое отражение. Я похожа на человека, который в одежде зашел в душ.
— Попала под дождь, — скидываю ботинки, стараясь говорить как можно обычнее.
После меня на полу остаются мокрые следы. Мне очень холодно, так холодно, что я не могу разговаривать. Ближе к дому поднялся ветер, и мне стало казаться, будто на мне и вовсе нет одежды. Надо высушить волосы и переодеться. Но я не хочу с этим ничего делать. Холодно, так холодно. Какая разница, что происходит с моим телом, если так пусто внутри него?
Смотрю на мать в сером халате, на ее бледную кожу, спутанные волосы и красные глаза, и выдавливаю из себя кривоватую улыбку. Так хочется с кем-то поделиться своим несчастьем. Близких друзей у меня нет. Братанам-заучкам про секс не расскажешь. Они и слова-то такого не знают. А подруги? Ну есть у меня одна официантка из кафе, но она начнет осуждать, выговаривать, призывая к совести. Я сейчас этого не переживу.
А мне бы просто уткнуться в плечо родному человеку и разреветься, как пятилетний ребенок, потерявший любимую игрушку. Раскрыться, ощутить сочувствие и поддержку, понять, что я в этом мире не одна. Не могу даже поплакать. Мама смотрит на меня своими большими глазами, подходит ближе, пытается стянуть мокрую одежду. Нет, я не имею права делать маме еще больнее. Она расстроится, узнав, что ее дочка оказалась настолько глупой, что отдалась бабнику. В надежде получить взаимность. Подарила свою невинность мужчине без отношений. Да ладно, с кем не бывает? Девственность — это ведь не какое-то там сокровище. С этим рождаются, а не заслуживают долгим трудом и упорством. Просто хотелось чего-то особенного. Как я могла так сплоховать? Прикусываю губу, внутри ноет, но я сдерживаю слезы.
Мамины поблекшие глаза не блестели уже очень давно. А я добью ее своим идиотским поступком окончательно. «Ведь я единственная, кто не приносит ей боли и неприятностей». А еще мне, почему-то, не хочется, чтобы она думала об Озерском плохо. Он ей нравится. Вот я глупая. Во мне все еще живет надежда. Она полудохлая, умирающая, дряхлая, как старуха с клюкой.
Да и потом, вот у моего сводного брата трагедия, а у меня так, недоразумение по дурости. Разве я не знала, что Костя легкомысленный и мечтает заполучить место редактора «Земли»? Разве не видела, на что он способен ради того, чтобы затащить девушку в постель?! Видела и знала, но захотела с ним, вот и получила. Сама виновата.
А еще меня ужасно разозлила эта его забота. Переживал, что меня обидит Марс? Какая прелесть. Он звонил мне, я не ответила, даже попыталась занести его в черный список, но окаменевшие от холода пальцы не слушались. Видимо решил, что наши отношения — это наши отношения, а его карьерный рост — это совсем другое. Нет. Не могу об этом думать. Пусть решает что угодно — это его проблемы. Я знаю одно, что он предал меня, когда послал фотографии. Голова раскалывается.
— Маринка, снимай скорее мокрые вещи. Ты двойку что ли получила? На тебе лица нет.