Семь чудес и затерянные в Вавилоне
Шрифт:
Пока он это говорит, сон меняется, как это часто происходит во снах, и я становлюсь им. Теперь я тот самый мальчик, брат-вор. Но «вор» – неправильное слово. Оно подходит преступнику, но я им больше не являюсь. Я знаю: мои действия – это не кража, но спасение.
Я смотрю на возбужденное, все в синяках и измазанное в грязи лицо, что больше не является моим. Я ищу в нем намек на будущее понимание. Но возможно оно или нет – уже неважно, времени нет.
Я подхватываю мешок и бегу.
Позади
С громким «шшшик» лезвие освобождается. Вспышка света ослепляет.
Земля трясется. Я падаю, и мой брат тоже. Он поворачивается ко мне, и я вижу в его глазах панику.
Что он наделал?
Что мы наделали?
Он поднимается и бежит ко мне.
Я открываю мешок и начинаю рыться внутри в поисках сферы пустоты. Незанятого пространства между остальными шестью сферами. Я замечаю его. И дотрагиваюсь до него.
Я бегу, а он кричит от замешательства и злости.
Он меня не видит.
И я знаю, что больше никогда его не увижу.
Глава 35. Лазарь воскрес
– О, Лазарь воскрес.
– Его зовут не Лазарь, а Джек.
Голоса. Я знаю их.
– Я имел в виду, мой дорогой Торквин, библейскую притчу о Лазаре, восставшем из мертвых.
– Джек не мертв, Профессор.
– Нет, и Джека не зовут Лазарем. Это просто такое выражение!
В комнате было светло. Слишком светло. Я приоткрыл глаза, как только смог. Задержавшиеся в мозгу образы из сна начали меня покидать.
Я остановил взгляд на транспаранте с эмблемой «ИК»:
С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, НАШИ ИЗБРАННЫЕ!
ИК
Профессор Бегад и Торквин сидели на складных стульях. Торквин ножом строгал по куску дерева, придавая ему какую-то неопределимую форму.
Я улыбнулся. Вот уж не думал, что когда-нибудь буду счастлив увидеть старика рыжеборода.
– Ого, – подал я голос, – ты жив. Мы думали, что потеряли тебя в реке.
Торквин нахмурился.
– Почти утонул. Был наказан, – и он с силой рубанул по деревяшке, отправив почти половину от бруска через всю комнату. – Наказывать Торквина – любимое развлечение «ИК».
– Настоящее наказание – это то, что пришлось пережить вашим организмам, – возразил Бегад. – Вас не было почти пять месяцев. Вы не чувствовали течение времени в Вавилоне, но стоило вам вернуться – и 7ЧС включился. Другими словами, ваши внутренние часы резко нагнали упущенное время, и получилось так, что вы все пропустили необходимые процедуры. Мне очень не нравится тот факт, что вы едва не погибли, молодой человек. Процедуры имеют лишь временный эффект, который с каждым разом уменьшается. Вам повезло, что наш лагерь здесь полностью укомплектован на случай всех чрезвычайных ситуаций – под
– Спасибо, – сказал я.
Снаружи послышались крики. Я попытался сесть, но голову пронзила боль. Утреннее солнце оранжевым пятном висело на горизонте, заглядывая в палату через восточную дверь.
В проеме показалась голова какого-то научного сотрудника в белой рубашке.
– Марко исчез, профессор.
Торквин тут же выскочил из-под тента. Бегад поспешил за ним. В последний раз, когда мы его видели, он сидел в кресле-коляске, а теперь уже свободно передвигался на своих двоих.
Услышав сопение, я повернул голову вправо. На соседних койках лежали Эли и Касс, глаза обоих были закрыты.
Они были без сознания. Марко исчез. Меня начало уносить. Навалилась сонливость.
Стоило смежить веки, и вновь открыть их показалось непосильной задачей. И я не стал себя утруждать.
– Джек? – в этот раз меня разбудил голос Эли. Они с Кассом с измученными лицами сидели на своих койках. – Привет.
– Который сейчас час? – спросил я.
– Три часа дня, – ответил Касс. – Время летит незаметно, когда развлекаешься. Профессор Бегад рассказал нам то, что ты уже слышал. Похоже, мы были на ексолов.
– А это обязательно? – простонал я, хватаясь за заломивший висок.
– На волоске, – исправился Касс. – Извини. Есть и хорошая новость: они нашли Марко.
– Он бегал, – Эли в шоке покачала головой. – После процедур он очнулся раньше всех нас и прямо перед рассветом решил отправиться на пробежку. Ну, это он так говорит. Его не было несколько часов.
«На пробежку?»
На обдумывание этого понадобилось время. Разум все еще пребывал наполовину в царстве снов. Меня накрыло разрозненными воспоминаниями о нашем приключении: локулус, Кранаг, едва не разрушившиеся Висячие сады…
– Знаете, когда он сказал нам прыгнуть в Евфрат первыми, я подумала, что он может решить остаться в Вавилоне, – задумчиво произнесла Эли. – Этот мальчишка ненавидит терпеть неудачи.
– Ну, он же оставил летающий локулус там, – напомнил я.
– Но он пытался его вернуть, – возразила Эли. – Он сказал Профессору Бегаду, что уже начал копать, но тут подоспели стражники, и ему пришлось нырять без него. Бегад просто рвал и метал.
Касс пожал плечами.
– Представь себя на месте Марко. Видимо, он решил пробежать с сотню миль, чтобы прочистить мозги.
Я откинулся на подушку и закрыл глаза.
– И что, все семь миссий будут в таком роде? – сердито спросил я. – Даже не знаю, что тяжелее, искать локули или справляться с нашим мистером Непредсказуемость. С самого Родоса он странно себя ведет и несет всякий бред.
Эли вопросительно подняла бровь:
– С Родоса? На моей памяти он был такой с момента нашей встречи.
– Думаю, вы немного перегибаете палку, – миролюбиво заметил Касс.
Я глубоко вздохнул и закрыл рот. Моему организму нужно восстановиться, тогда мой разум перестанет работать в столь негативном ключе.