Семь чудес
Шрифт:
Антипатр надолго задумался: — Есть картина художника по имени Аристид, потрясающая работа. Геракл в агонии пытается сорвать отравленную рубашку, подаренную ему женой, которая думала, что волшебное одеяние просто сделает его верным супругом. На заднем плане Деянира в ужасе от того, что она сделала. Коварный кентавр Несс наблюдает за происходящим из своего укрытия в лесу и смеется. Когда я был мальчишкой, мой отец взял меня с собой посмотреть на эту картину здесь, в Коринфе. Как очаровал и в то же время испугал меня этот образ! Я никогда этого не забывал. А уже потом, несколько
Антипатр подошел к самому краю пропасти. Я затаил дыхание, опасаясь, что, порыв ветра может сбить его с ног, но не осмелился его прервать. Слова, которые звучали напыщенно и пусто в устах Туллия, зазвучали совершенно иначе из уст Антипатра.
— Где, о Коринф, теперь твоя легендарная красота?
Где зубчатые стены и валы, храмы и башни?
Где те люди, жившие в твоих стенах?
Где те матроны, молящиеся в твоих священных беседках?
Город Сизифа, от тебя не осталось и следа.
Война захватывает, пожирает и отнимает все.
Только дочери Океана оплакивают тебя.
Соленые слезы нереид захлестывают одинокий берег.
Я подошел к Антипатру. Вместе мы смотрели на исчезнувший Коринф, а в ушах у нас стонал ветер. Мое внимание привлекло какое-то движение среди руин. Это была компания Туллия - по крайней мере, я так полагал. Крошечные фигурки были слишком далеко, чтобы их можно было разглядеть отчетливо, но среди них мне показалось, что я узнал Туллия по его рыжим волосам и взъерошенной бороде. Они больше не стояли отдельной группой, слушая Туллия или переходя за ним с места на место. Казалось, они копаются в щебне и ворочают камни, но с какой целью я не мог себе представить. Я хотел спросить Антипатра, но мысли его был в другом месте, и я не хотел отрывать его от них, обращая его внимание на Туллия.
Ветер продолжал усиливаться. Антипатр, наконец, отступил от пропасти, и мы начали спускаться вниз по склону.
По пути вниз, немного в стороне от тропы, я заметил какие-то развалины, ускользнувшие от моего взора при подъеме. Их увидел и Антипатр, и мы сошли с тропы, чтобы рассмотреть их поближе.
Самые большие из руин когда-то были небольшим храмом или святилищем. Барабаны упавшей колонны валялись среди рухнувших камней, а в сильно потертой картине на фрагменте стены Антипатр утверждал, что узнал образ Персефоны, жены Аида и царицы подземного царства.
— Неужели ты не видишь ее царственной повязки, Гордиан, и веялки в ее руках? Крестьяне используют такое орудие для просеивания зерна. Персефона использует его, чтобы отсеивать мертвых, когда они спускаются в Аид, определяя, что одни души являются пшеницей, а другие — плевелами. Подобные церемониальные веера используются в ритуалах в священных местах по всей Греции.
— Что происходит на этих ритуалах?
— Ни один мужчина не знает этого, поскольку все там делают женщины. Считается, что
— Но это же колдовство, а не поклонение.
Антипатр пожал плечами: — Кто скажет, где кончается одно и начинается другое?
Рядом были остатки нескольких других небольших построек. Антипатр предположил, что они могли использоваться в качестве столовых и залов для собраний женщинами, поклонявшимися в святилище Персефоны. Все здания рухнули, кроме одного, наполовину заваленного щебнем, но с крышей, оставшейся целой. Оно было не больше, чем лачуга с дверью и окном. Антипатр толкнул дверь, и мы вошли внутрь.
Было нормально, что воздух в комнате должен быть прохладным, но мне это казалось неестественным. На первый взгляд темная маленькая комнатка казалась пустой. Но когда мои глаза привыкли, я увидел несколько предметов, разбросанных по подставкам: глиняные лампы, курильницы и несколько тонких сплющенных кусков черного металла. Я взял один из них в руки, удивленный тем, насколько он тяжелый и насколько мягкий. Металл легко гнулся.
— Положи это на место! — сказал Антипатр.
Его тон был так настойчив, что я сразу же это сделал. — Что это?
— Лист свинца для письма. Разве ты не понял, где мы? Мы наткнулись на логово ведьмы!
Я осмотрел комнату; — Вы уверены? Мы ведь в глуши. Зачем кому-то…
— Римляне разрушили ее святилище, но это место до сих пор является священным для Персефоны. Женщины Коринфа, должно быть, веками практиковали здесь магию. С тех пор, как Ясон вернул ведьму Медею из Колхиды и сделал ее своей царицей, в Коринфе появились ведьмы.
— Но Коринфа больше не существует.
— И все же ведьмы знают. Эти вещи были использованы в последнее время. Видишь пепел в курильницах? Видишь темные пятна на потолке от дыма ламп? Они встречаются здесь по ночам. Кто-то читает заклинания. Посвящая заклинания силам тьмы, они острием лезвия выцарапывают проклятия на свинцовых табличках, которые затем кладут рядом с человеком, которого хотят уничтожить.
— Но все они пусты, кроме вот этой.
Я подобрал лежавшую отдельно от других табличку. Корявые буквы было трудно прочитать, особенно при тусклом свете, но греческий язык был прост. — Ананке, я обращаюсь к тебе. Мойра, я обращаюсь к тебе. Египетская Могущественная Богиня Уфер, я взываю к тебе. Уничтожьте моего врага Евдокию! Уничтожьте ее полностью, от волос на голове до ногтей на пальцах ног. Набейте ей рот опилками. Наполните ее утробу песком. Наполните ее вены черным гноем и уксусом. Заставьте ее… И тогда все кончится, вот так…
— Положи эту штуку на место, Гордиан!
— Но почему она все еще здесь?
— Кто знает? Возможно, проклятие было прервано, или заклинание пошло наперекосяк, или человек, проклинавший Евдокию, передумал. А теперь положи ее туда, откуда взял, и немедленно пошли отсюда.
Я бы остался подольше, заинтересовавшись, не найдутся ли еще какие доказательства магии, но Антипатр настоял, чтобы мы ушли. Выйдя из холода и тьмы, я был ослеплен резким солнечным светом. Удушливые волны жары поднимались от усыпанного камнями склона холма.